МАНЮНЯ
Как же хороши бывают маленькие девочки со своими смешными косичками, веснушками, шаловливыми глазами и еле проскальзывающим, чисто женским шармом! Они очаровывают взрослых дядей с легкостью и вьют из них веревки – быть может, поэтому мужчины так хотят сыновей и ТАК любят дочек!
Маруська была не исключение: маленькая, шустрая, зеленоглазая, с вечно растрепанными каштановыми волосами, чуть пришепетывающая на «ша».
Вот, она сидит на корточках и зачарованно смотрит во вкопанный довольно глубоко в землю металлических водозаборный ящик, в котором плавают маленькие лягушечки. Они так смешно дрыгают лапками, наскакивают друг на друга: две коричневых и одна зеленая. А на даче так жарко! – астраханская земля в разгар сезона. Но бабушка сказала, что на Волгу пойдем только перед обедом. Маруська плещется руками в воде, но это пугает лягушек, поэтому она опять сидит тихо и смотрит, смотрит…
А дальше все очень быстро и непонятно: Маруся падает головой вниз в это водохранилище, из-за маленького роста она уходит туда вся, на поверхности торчат только загорелые голые ножки в районе лодыжек. Выбраться она не может – подъемной силы явно не хватает… Дрыгающие босые пятки – и больше ничего. Ее вытащила бабушка, успела, еще бы чуть-чуть и могли не откачать. Лягушечек после этого осталось всего две…
- Как тебя зовут, девочка? – спрашивали ее.
- Манюня, - отвечала она.
II
Манюня выросла и превратилась в хрупкую, очаровательную женщину с озорными глазами и еле проскальзывающими, немного детскими манерами.
Она очаровывала не только взрослых дядей, но и дедушек, и мальчишек, годящихся ей в сыновья. Она, конечно, уже не засматривалась в ящик с лягушками – занималась дайвингом, фри-дайвингом – словом, совсем большая девочка стала.
Дело было в разгар сезона где-то в Крыму.
С утра накачивали лодку, привезенную каким-то питерцем... Сбежались все мальчишки от 12 до 17 лет, чтобы поучаствовать в этом интересном процессе. Лодку готовили для походов на один затонувший пароход – местно-чтимую достопримечательность. Ну, и, конечно, чтобы покататься вдоль берега, зайти в пещерку, проехать пару живописных горных арочек – вообщем, прокатить девчонок и мальчишек с ветерком!
В тот день погружаться на "Титаник" собиралось пять человек. Решено было разбиться на две команды: два одесских хлопца должны были перевязать буй и, по возможности, насобирать мидий, облепивших пароход, и ставших уже его оболочкой. Остальные трое, руководимые питерцем, хотели «побродить» по отсекам. Именно к ним Маруську и прикрепили, исключительно для поднятия боевого духа и в качестве дополнительного источника освещения на выходе из отсека.
«Доктор сказал в морг – значит в морг», - неудачно пошутила она.
«Я никогда не была внутри», - сказала Машка перед погружением.
«Иди за мной, не бойся, и будет тебе счастье!» - подмигнул Игорь, излазавший этот рэк вдоль и поперек.
Поставили декостанцию. Одесситы пошли первыми. Пока собиралась вторая группа – они уже вышли на декомпрессию. Падали быстро и красиво. Перед тем, как спуститься в отсек, отстегнули стейджи. Первый – Игорь, потом Маруся, Валера и Эдик. Все видно, прошли одну дверь, повернули направо, вторую…
А дальше все очень быстро и непонятно: темнота, узость, такое ощущение, что куда-то затянуло наверх. Она пыталась назад, откуда только что вышла, потом – вперед – туда, где должен быть Игорь. Но нет! Ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз - никуда. Непонятно! Игорь прошел - 110 кг живого веса, куда же затянуло ее несчастных 48? Пыталась выбраться, как всякое животное, попавшее в ловушку, потом поняла – бесполезно. Появились чьи-то руки – вот они нащупали ее живот, ноги и даже маску – она пыталась удержать их, но не тут-то было! Руки пошарили по ее телу, запеленутому в сухой костюм, и … ушли.
Все. Конец. Все! Фенита ля… Всегда лучше один труп, чем два – так ее учили. Времени не стало, только несколько мыслей: так, не крутись, а то запутаешься длинным шлангом... До дня рождения не дожить… Зачем полезла? Спокойно. Дыши спокойно. Она поняла: это конец...
«Сергей, я тебя больше не увижу!» - не о своих детях, не о маме - только о нем успела она подумать. И уже представила, как будут поднимать ее тело. И вдруг заорала! Это был вопль не женщины и, вообще, не человека – это был вопль погибающего, но из-за всех сил цепляющегося за жизнь существа – дикий, протяжный, отчаянный. Времени не стало.
Вспыхнул яркий свет, прямо в лицо – галлюцинация, сначала подумала она, и только после поняла, что это спасение. Он протянул ей руку, и медленно, очень медленно, как-то боком, вытащил ее наружу. Игорь сразу посмотрел на манометр – странно! Вместе со спуском ушло всего 80 бар.
А дальше было тоже неприятно: ее отдали Эдику, который светил в люки фонарем и что-то показывал. А Марусе было до того хреново: страх сменился полным опустошением, заболела голова, а надо было плыть. На деке ее заколбасило, сбилось дыхание, боль в груди: ни вдохнуть, ни выдохнуть, воздух подходил к критическим пятидесяти барам… Переключилась на найтрокс, стала пожирать и его с угрожающей быстротой. На трех метрах отпустило.
Хотелось закрыть глаза и уткнуться кому-нибудь в плечо. Но это Марусеньке явно не светило. Наверху, в лодке – Сашка и Артем, мальчишки 15-ти лет, ее ученики. Надо быть спокойной, не показать и виду. А на берегу – вообще, куча народу. Там точно не до слез. Так и не поплакала. Только дольше обычного задержалась на берегу, и все смотрела, смотрела на море…
Да, лягушечек там не было: ни коричневых, ни зеленых…
А плакала Маруся днем позже, когда стало окончательно известно: Он не приедет - тот, кого она так долго ждала. Откуда она его только не ждала, начиная с банального Египта и заканчивая Америкой, от Москвы – до самых до окраин.
Просто он не приедет. Никогда...
Эх, Манюня-Манюня, жить бы тебе еще и радоваться!
2009
ardon:хотя..память девичья