Одна на всех - мы за ценой не постоим
Стою у зеркала. В розовых пижамных штанах, и в тапочках. 
 Всё. 
 И внимательно себя изучаю. 
 Прихожу к выводу, что тому мудаку, который придумал моду на двухметровых сисястых сволочей, с параметрами метр дваццать-пиисят-девяносто – надо лицо обглодать. Зажыво. 
 Патамушта я этим извращённым параметрам не соответствую нихуя. 
 Так, импирически, я прихожу к выводу, что все мужики – козлы. 
 Вы не поняли логики рассуждений? Ебитесь в рот. Это ваши проблемы. 
 А теперь – о моих.
***
- Сука ты, Лида! – с чувством выплюнул мне в лицо контуженный боксёр Дима, с которым я на тот момент нежно сожительствовала, и уже начинала смутно догадывацца, что год жизни я уже бессмысленно проебала. 
 - Пиздуй к Бумбастику! – Сурово ответила я своей зайке («зайка» в моих устах, штоп вы знали – это страшное ругательство, ага), и захлопнула дверь. 
 Потом села, и перевела дух.
Так, если зайка меня послушаецца, и попиздует к Бумбастику – значит, через пять минут мне позвонит Бумбастикова жена, по совместительству моя подруга Юля, и нецензурно пошлёт меня нахуй, пожелав мне покрыцца при этом сибирскими язвами и прочей эпидерсией. 
 Теперь всё зависело от зайки… 
 И зайка не подвёл. Зайка совершенно точно пришвартовался у Бумбастика… 
 Дзынь! 
 Я побрела на кухню, на звук звонящего телефона, быстро репетируя кричалку, которой я сейчас должна Юльку обезоружить. 
 Зайка, беспесды был долбоёбом. Раз послушался моего бездумного совета. 
 - Алло, Юлька! – Заорала я в трубку, - Моя карамелька пошла к вам в гости! Ты ему дверь не открывай, и скажи ему, чтоб уёбывал к себе в Люблино. К бабке. 
 - Штоп ты сдохла, жаба… - грустно перебила меня Юлька, - что ж ты заранее не позвонила, ветошь тухлая, а? А мне чо теперь делать? Твой сукодумец сидит щас с Бумбой на кухне, ржот как лось бомбейский, сожрал у меня кастрюлю щей, и собрался тут ночевать. Понимашь, жаба жырная? Но-че-вать! А что это значит? Молчи, не отвечай. Мне убить тебя хочецца. Это значит, моя дорогая подрушка, штоп тебе здоровьица прибавилось, что я щас беру свою дочь, и мы песдуем с ней ночевать К ТЕБЕ! Понятно? Я с этими колхозными панками в одной квартире находицца отказываюсь. 
 Чего-то подобного я и ожидала, поэтому быстро согласилась: 
 - Иди. Я вам постелю. 
 - А куда ж ты денешся? – ответила Юлька, и повесила трубку.
…Очень непросто вставать утром в семь часов, если накануне ты пил сильноалкогольные напитки в компании Юли. И не просто пил, а упивался ими. Осознанно упивался. 
 И ещё более непросто, чем встать в семь утра - это разбудить двоих шестилетних детей, накормить их уёгуртами, одеть в пиццот одёжек, и отбуксировать в деццкий сад, который находится в Якино-Хуякино. То есть в нескольких автобусных остановках от твоего дома. 
 Это пиздецкий подвиг, скажу честно. 
 При этом надо постараться выглядеть трезвой труженицей и порядочной матерью. Штоп дети не пропалили, и воспитательница. 
 На Юлю надежды не было никакой. Никакой, как сама Юля. 
 Значит, быть мамой-обезьянкой сегодня придёцца мне. И тащить двоих киндеров в садик, сохраняя при этом равновесие – тоже выпадает мне. 
 А почему я этому ниразу не удивлена? Не знаете? И я не знаю. А косить-то надо… 
 Бужу, кормлю, одеваю детей. Параллельно капаю в глаза Визин, и закидываю в пасть пачку Орбита. Выгляжу как гуманоид, который всю ночь пил свекольный самогон, сидя в зарослях мяты. Но это – лучшее, что я могла из себя вылепить на тот момент. 
 Запихиваю детей в битком набитый автобус, утрамбовываю их куда-то в угол, и, повиснув на поручне, засыпаю… 
 - Мам… - как сквозь вату голос сына, - мам, а когда мне можно женицца? 
 Ну ты спросил, пацан… Вот маме щас как раз до таких глобальных вопросов… 
 - Когда хочешь – тогда и женись. 
 Ответила, и снова задремала. 
 - Ма-а-ам… - сыну явно скучно. С Юлькиной Леркой он бы, может, и поговорил. Только я ей рот шарфом завязала. Не специально, чесслово. Поэтому Лерка молчит, а я отдуваюсь. 
 - Ну что опять?! 
 - Знаешь, я на Вике женюсь. На Фроловой. 
 Тут я резко трезвею, потому что вспоминаю девочку Вику. Фролову. 
 Шестьдесят килограммов мяса в рыжых кудрях. Мини-Трахтенберг. Лошадка Маруся. Я Вике по пояс. 
 - Почему на Вике??!! Ты ж на Лиле хотел женицца, ловелас в ритузах! У Лили папа симпатичный и на джыпе! Зачем тебе Вика, Господи прости?! 
 На меня с интересом смотрит весь автобус. Им, пидорам, смешно! Они видят похмельного гуманоида с двумя детьми, один из которых замотан шарфом по самые брови, а второй зачем-то хочет женицца. И смеюцца. 
 А мне не смешно. Мне почему-то сразу представилась картина, как в мою квартиру, выбив огромной ногой дверь, входит большая рыжая Годзилла, и говорит: «А ну-ка, муженёк, давай твою мамашку нахуй ликвидируем экспрессом с балкона четвёртого этажа. Она у тебя в автобусах пьяная катаецца, в мужиках не разбираецца, и вообще похожа на имбецыла». И мой сынок, глядя влюблёнными глазами на этот выкидыш Кинг-Конга, отвечает ей: «Ну, конечно, Вика Фролова, моя жена ахуенная, мы щас выкинем эту старую обезьяну из нашего семейного гнезда» И молодожены, улюлюкая, хватают меня за жопу, и кидают вниз с балкона… 
 В ушах у меня явственно стоял хруст моих костей… 
 - Почему на Вике?! – снова заорала я, наклонившись к сыну всем туловищем, насколько позволяла длина моей руки, которой я держалась за поручень. Отпустить этот поручень я не могла. Хотя автобус уже приближался к нашей остановке. По ходу, я этот поручень возьму с собой… 
 Сын моргнул. Раз. Другой. А потом вскинул подбородок, и ГРОМКО ответил: 
 - А ты видала, какие у Вики сиськи???!!! Больше, чем у тебя даже! 
 Занавес. 
 Из автобуса я вылетела пулей, волоча за собой сына и Лерку, а за спиной дьявольски хохотали бляццкие пассажыры автобуса. 
 Им смешно…
Когда я вернулась из сада, Юлька уже проснулась. 
 - Кофе будешь, пьянь? – спрашивает меня, а сама уже в кофеварку арабику сыпет. Полкило уж нахуячила точно. 
 - Буду. – Отвечаю, и отбираю у Юльки банку с кофе. – Нахаляву и «Рама» – сливочное масло. Ты хоть смотри, скока ты кофе насыпала. 
 - Похуй.. – Трёт красные глаза Юлька, - я щас кофе попью – и домой. Сдаёцца мне, наши панки у меня дома погром в Жмеринке устроили. Ты щас на работу попилишь, спать там завалишься, а мне говно возить полдня придёцца. Из-за тебя, между прочим. 
 Ага, спать я на работе завалюсь… 
 Очень смешно. 
 Провожаю Юльку, смотрю на себя в зеркало, вздрагиваю, и снова иду в ванну. 
 Заново умывацца, красицца, и заливать в глазные орбиты Визин. Ибо с таким пластилиновым ебалом как у меня на работу идти совершенно неприлично. 
 Дзынь! 
 Ёбаная тётя, как ты исхудала… Кому, бля, не спицца в полдевятого утра?! 
 С закрытыми глазами, патамушта рожа в мыле, с пастью, набитой зубной пастой, по стенке пиздую на звук телефона. 
 - Алло, бля!!! 
 Рявкнула, и почуфствовала, как зубная паста воздушно-капельным путём распространилась по стенам кухни. 
 - Срочно ко мне! 
 И гудки в трубке. Чозанах? Я понять не успела, чей там голос в трубке… 
 Наощупь нахожу полотенце для посуды, вытираю им глаза, и смотрю на определитель номера. 
 Юлька. 
 «Срочно ко мне!» А нахуя? Мне, если что, на работу выходить через десять минут. С какого члена я должна срывацца, и срочно бежать к Юльке? 
 Набрала Юлькин номер. Послушала пять минут длинные гудки. После чего автоматически стёрла со стены зубную пасту, бросила полотенце в стиральную машину, схватила сумку, и вылетела на улицу, забыв закрыть дверь.
…Юльку я нашла в состоянии странного ступора на лестничной клетке возле её квартиры. 
 - Пришла? – вяло поинтересовалась Юлька, и хищно улыбнулась. 
 - Прибежала даже. Где трупы? 
 - Какие трупы? 
 - Не знаю. Но за своё «Срочно ко мне» ты должна ответить. Если трупов нет – я тебе пизды дам, ты уж извини. Я на работу уже опоздала, мне теперь всю плешь проедят и выговор влепят. Так что причина того, что я прискакала к тебе должна быть очень веской. 
 Юлька затушила сигарету в банке из-под горошка, и кивнула головой в сторону двери: 
 - Иди. 
 Я сделала шаг к двери, и обернулась: 
 - А ты? 
 Юлька достала из пачки новую сигарету, повертела её в пальцах, сломала, отправила в банку, и ответила: 
 - Я рядом буду. Иди… 
 Мне поплохело. По ходу, я щас реально увижу жосткое мясо. Зайку своего, с топором в контуженной голове, Бумбастика с паяльником в жопе, и кишки, свисающие с люстры… 
 К такому зрелищу надо было основательно подготовицца, но мы с Юлией Валерьевной всё выжрали ещё вчера. Так что смотреть в глаза смерти придёцца без подготовки. 
 Я трижды глубоко вдохнула-выдохнула, и вошла в квартиру… 
 Странно. 
 Кровищи нет. 
 В доме тихо. И относительно чисто. Не считая кучи серпантина и блёсток на полу. 
 Автоматически смотрю на календарь. Февраль. Новый Год позади. Какого хуя тогда… 
 И тут я вошла в комнату. В первую из трёх. 
 В комнате стояла кровать, а на кровати лежала жопа. Абсолютно незнакомая мне жопа. Совершенно точно могу утвеждать, что с этой жопой мы ранее не встречались, и в близкий контакт не вступали. 
 За плечом тихо материализовалась из воздуха Юлька. Я вопросительно на неё посмотрела. 
 - Это Бумба… - Юлька шмыгнула носом, и сплюнула на пол, - ты дальше иди… 
 Я прикрыла дверь в комнату с Бумбиной жопой, и открыла следующую. 
 - Это чьё? – шёпотом спросила я у Юльки, глядя на вторую жопу. Снова незнакомую. Блять, куда я попала?! 
 - Это Серёга Четвёртый… 
 Четвёртый. Гыгыгы. Неделю назад я гуляла на его свадьбе. Четвёртый радостно женился на сестре Бумбастика. Сестра, правда, радости особой не испытывала, ибо для неё это уже был четвёртый брак. Отсюда и погоняло Серёги. Брак был в большей степени по расчёту. Ибо Четвёртому нужны были бабки на открытие собственного автосервиса, а Алле нужен был узаконенный ебырь. Ебать Аллу бесплатно не хотел никто. Стописят килограммов жыра это вам не в тапки срать. 
 К слову, Четвёртый весил ровно в три раза меньше своей супруги. Поэтому на их свадьбе я даже не пила. Мне и так смешно было шопесдец. 
 Итак, свершилось то, ради чего я забила на работу, и непременно выхвачю пиздюлей от начальства. Но оно того стоило. Я воочию увидела жопу Четвёртого! Это ж празник какой-то просто! 
 Я с плохо скрываемым желанием дать кому-нить пизды, обернулась к Юльке, и прошипела: 
 - У тебя всё? 
 Юлька даже не отшатнулась. Она, наоборот, приблизила своё лицо к моему, и выдохнула в него перегаром: 
 - У меня – да. А у тебя – нет. Ещё третья комната осталась… А главный сюрпрайз ждёт тебя даже не в ней… 
 И демонически захихикала. 
 Я без сожаления оторвала взгляд от тощей жопки Четвёртого, и открыла третью дверь… 
 На большой кровати, среди смятых простыней и одеял, лежала третья жопа. Смутно знакомая на первый взгляд. На второй, более пристальный – ахуенно знакомая. Жопа возлежала на простыне, как бля арабский шейх, в окружении обёрток от гандонов. Они удачно оттеняли красоту знакомой жопы, и весело блестели в лучах зимнего солнца. 
 Я обернулась к Юльке, и уточнила: 
 - Это зайка? 
 Юлька кивнула: 
 - Наверное. Я эту жопу впервые вижу. Она тебе знакома? 
 - Более чем. 
 - ТОГДА УЕБИ ЕМУ, ПИДАРАСУ ТАКОМУ!!! – вдруг завизжала Юлька, и кинулась в первую комнату с нечленораздельными воплями, зацепив по пути в правую руку лыжную палку из прихожей.