Началось все с того, что я безбожно проспал. Так что старт, вместо намеченных 9 утра, состоялся около 11. Впереди триста, с небольшим, километров дорог по Приладожью, по Приозерскому шоссе. Накануне светило солнце, а к моменту выезда зарядил дождь.
С кольцевой, через Бугры и Юкки выскочил на Приозерскую трассу. После того, как «наше все» приезжал покататься на лыжах в Игору (курорт километрах в семидесяти от Питера) и натянул областных чиновников за отвратительное состояние дороги, первые восемьдесят километров катишься, как по маслу. Даже разметка иногда появляется. После прохождения Лосевского порога, где, кстати, проводятся ежегодные соревнования по сплаву на надувных тетках,
дорога принимает свой обычный образ. Кое-где залатанная квадратно-гнездовым методом, забытые дорожниками знаки и стояще на страже оных местные соловьи-разбойники с полосатыми палками.
Приозерск – день сурка. Каким я его помню лет двадцать назад, таким он и остался. Только кое-где появились ларьки, да магазинов прибавилось. Проехав Приозерск, оказываемся в бывшей погранзоне и дорога адаптируется под местную технику сама. Становится извилистей и непредсказуемей. Хорошо, что память подсказывает про некоторые сюрпризы. Вот, наконец, добрался до моего любимого места, где крутой спуск ограничивается, с одной стороны, гранитным массивом, заканчивающимся точно по срезу дороги и размалеванным в полосочку для острастки водителей, с другой стороны растут вековые сосны, а в конце спуска – поворот на 90 градусов влево с гранитным причалом для ротозеев, не успевших повернуть.
Проезжаем поворот на Кузнечное и я вспоминаю, что асфальт – это роскошь, доступная городским жителям. Благо, что гранитные карьеры рядом, так что дороги сделаны из гранитного отсева. По всей видимости, недавно прошел грейдер и дорога радует отсутствием «стиральной доски» и ям.
Когда живешь в большом городе – привыкаешь к комфорту, в том числе и в передвижении собственной тушки из пункта А в пункт В. Одновременно с этим скрадывается и ощущение реальности, о происходящем за пределами кольцевых дорог. Местечковые чиновники еще не осознали простую истину, освоенную руководством мегаполисов, что воровать надо не с длины дороги, а с ее ширины!
Пробираясь все глубже в бывшую погранзону обнаруживаешь, что в голове появляется все больше и больше аргументов в пользу гусеничного транспорта.
Вот, наконец, долгожданный дорожный знак, информирующий забредших в эту глухомань путников о начале юрисдикции властей республики Карелия. Прекращается отсев, появляется асфальт. Правда радость была не долгой. Асфальт кончился так же неожиданно, как и начался. Просто так.
Пройдено уже километров двести. Двигаюсь в сторону Сортавалы. Дорога во всю свою ширину представляет собой стиральную доску. Пробираюсь по краешку. И только в редких населенных пунктах, в качестве напоминания об общем уровне развития цивилизации, дорога, лет десять-пятнадцать назад, покрытая асфальтом, который обрывается так же неожиданно, как и начинается.
На обочинах везде стоят знаки с предупреждениями о высоком уровне аварийности. Поездка и вправду требует предельного внимания. Когда поднимаешься на горушку, из которых, собственно, и состоит вся дорога, то никогда не знаешь, в какую сторону за перевальчиком пойдет полотно дороги. Это можно только увидеть. На осознание, в какую сторону надо крутить баранку, остается не так уж много времени. В общем – американские горки, где управление вагончиком доверено седоку и в апогее каждого виража находится стрелка, переводя которую ты или остаешься на аттракционе или улетаешь в тар-тарары, а перед внутренним взором появляется табло Game Over.
Вынырнув из очередного виража натыкаюсь на строение, с виду напоминающее сортир, от которого неторопясь идет местный служитель полосатой палки. Молча проверяет техпаспорт и права. Козыряет. Еду дальше.
Приближение к Сортавале потихонечку приносит покой в разгоряченное сознание. Под колесами появляется асфальт, изредка обнаруживаются заправочные комплексы Лукойла и ТНК. На одной из таких заправок я покупаю карту Карелии, сосиски в тесте и бутылку воды.
От Сортавалы остается проехать два десятка километров. Я у цели!
……
Историческая справка:
Издавна эти места заселили люди – сразу же после таяния последнего ледника, почти 10 тыс. лет назад.
В 1721 г., после окончания Северной войны, старый торговый путь из Финляндии к Ладоге через Сердоболь – так тогда назывался Сортавала, — получил значение и почтового тракта. Тогда на берегу Русколки, около моста, была возведена почтовая станция.
Тогда к Сердобольской округе принадлежали всего восемь погостов, в которых жителей, насчитывалось к концу 1720-х гг. более 15 тысяч человек, а именно в Рускеальском приходе – 440 душ.
Этим массивам мрамора, простирающимся на глубину более полукилометра — почти 2 миллиарда лет.
Но настоящее развитие деревеньки, определившее ее судьбу вплоть до нашего времени, начинается после открытия Самуилом Алопеусом, пастором Сортавальского лютеранского прихода, месторождений мрамора в приладожской Карелии.
Именно по его настоянию в Рускеалу приезжают из столицы Российской империи «мастера каменного дела», — для того, чтобы определить ценность и пригодность запасов камня для создания нового облика Санкт-Петербурга.
Из рускеальских каменоломен «выросли» в конце XVIII-перв. пол. XIX вв. Чесменский обелиск и Орловские ворота Царского Села, колонны Гатчинского дворца и памятник « Румянцева победам» на набережной Невы, столбы ограды и «Римские фонтаны» Петергофа.
Здесь трудами местных мастеровых были выломаны плиты для облицовки зданий и залов Зимнего и Мраморного дворцов, Михайловского замка, Казанского собора.
Но самым величественным и знаменитым памятником мрамору Рускеалы стал Исаакиевский собор, возведенный Огюстом Монферраном в 1818-1850гг. Здесь, в Рускеальских каменоломнях на горах Белой и Зеленой, неоднократно бывал и сам архитектор, отбирая наиболее красивый и прочный камень.
Полы Исаакиевского собора, частично выложены рускеальским мрамором.
Последний товарный блочный камень здесь изготовляли в 1980-е гг. Тогда на одном из участков месторождения были установлены итальянские канатные пилы, рассекавшие массив специальными пильными тросами с подсыпкой кварцевого песка.
Нарезанная «ломтями» мраморная стена сохранилась. Но производство плит и блоков из-за большой убыточности было остановлено, а затем и вообще прекращено.
Заброшенный карьер, общей глубиной до 50 метров, размером 450 х 40-110 м, история которого началась 240 лет назад, сегодня представляет интерес только для истинных любителей истории и природы.
Каньон, окруженный мраморными стенами, привлекает абсолютно в любое время года. Снег и мрамор зимой дополняют друг друга, перливаясь в лучах зимнего солнца, а летом кристально чистое озеро утопает в зелени елей и сосен. Огромная чаша Мраморного каньона, заполненная чистейшей водой зеленоватого оттенка, поразит вас своей чистой, первозданным покоем
До сих пор посетителей каньона поражает трудолюбие и упорство, с которым люди буквально «пробились» сквозь камень, оставив для нас неповторимое очарование скал, мраморных гротов и подземных выработок.
……
Мраморный карьер встречает меня усиливающимся дождем. Ставлю машину на стоянку и перебегаю в домик с гордой надписью Администрация. Очень приветливая девушка Ольга все обсказала, показала.
Нырять не стал, так как простыл, да еще надо было прокатиться по окресностям в поисках ночлега для группы страждущих дайверов.
Мраморный карьер, затопленный финнами в 1939 году,
на данный момент предоставляет возможности как для простых погружений, так и для погружений на затонувшие объекты, глубоких погружений, спелеопогружений. Кроме того, это отличный тренажер! Для того, чтобы попасть на причал необходимо обладать навыками скалодайвера. (запись на курс производится через личку). Грузим на закорки снарягу и спускаемся метров на сорок вниз по вот этой лесенке.
Можно взять на прокат местную лодку, можно надуть свою прямо на причале, который, собственно, и является целью спуска по вышеозначенной лестнице.
Карьер с остатками штреков и шахт затоплен до уровня верхнего подземного горизонта. В его стене, всего в полуметре от уровня воды, зияют отверстия подземных тоннелей и гротов. Затопили карьер финны перед началом советско-финской войны 1939-40 г.г. На дне осталась техника – кран, автомашины, мотоциклы. Длина карьера – 450 м, ширина – 60-100 м, глубины достигают 30-50 м.
Возможности для размещения на ночевку, к сожалению, разнообразием не отличаются. Можно остановиться в гостинице и заплатить по 2000-3500 рублисов за ночь с души, а можно приютиться в гостевом доме местной строящейся кирхи по 1000 рублисов за душу населения. Некоторые комнаты даже оборудованы двухспальными кроватями. Святой отец за эти деньги позволяет пользоваться сауной, наливает кофе и погружает разместившихся в финскую, неторопливую реальность. Местный пес Yksi
Маршрут в Питер был проложен по восточному берегу Ладоги. Благо, Белые ночи незаметно, но верно, приходят в регион, так что отъезд из Сортавалы после семи часов вечера меня не напрягал. Доргога по восточному берегу Ладоги более живописная и пролегает зачастую по берегу. Качество дороги лучше, но, как известно, за качество приходится платить лишним пробегом в 200 км.
По дороге встретились с безумным количеством внедорожников, вылезающих из сосновых боров и переезжающих до другого пункта погружения в гОвна.
Километров за сорок до Питера начался сумасшедший туман, в итоге я добрался до подъезда только в начале второго.
Источник — www.globaldiving.ru
Автор — otter
