Яна Селихова обратно в Донецк не хочет, полагая, что спокойствия там уже не будет. Фото: Delfi.
С представителями НКО «Добросвет» Элиной Есаковой и Андреем Легкоступом мы направляемся к семье, уехавшей из охваченного огнем войны Донецка и ходатайствующей в Эстонии о статусе беженцев. Элина и Андрей доставляют гуманитарную помощь — продукты, предметы первой необходимости. Завтра обещают подвезти одежду, пишет Delfi.
...Частный дом в районе Маарду. У калитки встречает молодая женщина, говор тут же выдает неместного русскоязычного человека. Это Яна Селихова — в недавнем прошлом жительница Донецка, гражданка Украины.
С мужем — тоже гражданином Украины Ильей Чубовским — она прибыла сюда по эстонской визе 16 августа. 10-летнюю дочку Евгению к родственникам привезли еще раньше, когда начались обстрелы города. 21 августа получили свидетельства ходатайствующих об убежище. На свое временное попечительство семью взял брат Ильи, живущий в Таллинне 25 лет.
«Я по профессии врач-гинеколог. Муж — директор фирмы. Жили в Донецке недалеко от железнодорожного вокзала и в пяти километрах от аэропорта. Да и работали, собственно, там же. Летом в центре города было спокойно, также на Петровке, Красногоровке, Марьинке. Только нас обстреливали — не каждый день, как сейчас, днем могло быть даже тихо. Когда начались страшные обстрелы, в больнице издали приказ, что врачи из наиболее обстреливаемых районов могут не ходить на работу ежедневно. Но тогда, после ночных обстрелов, большое количество беременных нуждалось в помощи, и я была вынуждена работать», — рассказывает Яна.
«Смотреть телевизор в Донецке — и тогда, и тем более теперь — люди не могут,
— продолжает она. — Музыку слушать — тоже. Да и от того, что в средствах массовой информации передается, никому не легче. А вот что происходит на улице, слышать важно. Вы перемещаетесь по дому очень тихо, у вас подвал открыт, потому что в любой момент прилетит «Град» и вы должны успеть добежать до подвала». Приближение ракетного удара люди определяют по характерному звуку. «Свист идет, уже все профессора», — утверждает женщина.
Кто стреляет — никто ничего не знает, добавляет она: «Военные, какие, сказать не могу, постоянно передвигаются на танках, на КАМАЗах. Это не первая война в моей жизни. В 91-м году пережила абхазскую (я родилась в Абхазии, это мой муж — коренной дончанин), в 2008-м — грузинскую. И ведь простым смертным так до сих пор никто и ничего не объяснил про те события. Так будет и с украинскими. Телевизор я и здесь не смотрю, лишь периодически захожу в пересылки, чтобы узнать, какие районы города обстреливаются, и быстренько пытаюсь по скайпу связаться с друзьями, оставшимися там. Все говорят, что там война и там страшно.
И еще — там никто не оказывает помощи. Голодно, не платят пенсий, зарплат, детских пособий. Власти нет. Люди предоставлены сами себе. Бомбежка — беги в подвал. Единственно, что делается четко, улицы подметаются, мусор вывозится, это борьба с чумой идет, наверное. Моя акушерка — 1939 года рождения — рассказала мне на днях: «Доктор, я с работы ехала, возле остановки стояла, взрывной волной меня откинуло. Теряя сознание, увидела, как парня убило». За что нам все это? Наверное, за что-то расплачиваемся...»
Яна считает: что бы и как бы там ни было, существует стол, за который садятся и договариваются.
Кровопролития, гибели мирных жителей и военных с любой стороны быть не должно. «На Петровке, где моя мама жила, произошел утренний обстрел, и когда мы там проезжали, видели, как вроссыпь трупы лежали. И собаки озверевшие ходили и грызли их, потому что им жрать хочется», — вспоминает она.
«Мы приехали в Эстонию в летнем, в чем были. Ни дров, ни еды. Люди помогли. Одни дрова доставили, другие — куртку и шапку мужу, ребенку одежду, третьи — макароны, картошку. Вчера муку с сахаром привезли, я на радостях хлеба напекла и с ребенком кексики сделала».
Яна говорит — Таллинн очень маленький. И сразу нашлись те, кто так или иначе связан с Украиной, они в основном и помогают. «Народ у вас здесь очень теплый», — отмечает женщина.
Десятилетняя Евгения учится в пятом классе Паэской гимназии. Программа, по словам мамы, гораздо легче, но трудно с эстонским языком. А Яне и Илье работать по закону пока нельзя. Ответа на ходатайство о статусе беженцев надо ждать до шести месяцев. Жилище предоставила родственница, до мая следующего года. И хотя прежде Яна ни разу не бывала в Эстонии, до сих пор в город так и не выбралась — депрессия не отпускает. Но слезы на глаза навернулись у нее во время нашего разговора лишь однажды — когда призналась, как болит сердце за родных и друзей, которые не могут уехать.
Насколько известно Яне, дом, в котором жила ее семья, стоит, но возвращаться в Донецк она не хочет. «Там спокойствия не будет. И так уже который раз начинаю с нуля», — вздыхает она.
Это статья из газеты эстонской.а могут и не дать статус беженцев.Скажут -агенты Путина