ЭПРОН

[Добрый Э-эх]

Экспедиция Подводных Работ Особого Назначения

Таинственное, можно сказать даже где-то загадочное слово, - ЭПРОН. Тем, кто вырос в Советской России до Великой Отечественной войны, не нужно было объяснять, что это такое. Вся страна знала о героях-специалистах по подъему затонувших кораблей и подводных лодок.
О том, какой популярностью пользовался ЭПРОН в Советской России, свидетельствует хотя бы такой факт: в 30-х годах Ленинградский цирк на Фонтанке устраивал водяной аттракцион "Люди морского дна", демонстрировавший публике достижения "красных водолазов" - работников ЭПРОНа.
Или, например, кинолента 1940 года "Гибель Орла" с Сергеем Столяровым в одной из заглавных ролей. Надо сказать, правильно снятый фильм: в нем фигурировал даже жесткий скафандр марки "Галеацци". Картина оставляла впечатление, что водолаз ЭПРОНа должен быть огромного роста и иметь железное здоровье. Посмотрев ее по несколько раз, многие мальчишки шли учиться на водолазов (вспоминаем РИО и РВС :mosking
Строить новые корабли дорого, решили в правительстве, - проще и дешевле поднимать затонувшие суда, свои и чужие (особенно военные), ремонтировать их и вводить в строй. Да и государственную казну можно пополнить за счет такого подъема: это и лом, и работоспособные механизмы, и вооружение, и дорогостоящие цветные металлы, которые, прежде всего, необходимы для восстановления промышленности. 5 января 1921 года был подписан декрет Совета Народных комиссаров "О работе по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях". Такова "приземленная" версия последующего рождения ЭПРОНа. Есть и другая, более красивая...

Спойлер: ЧАСТЬ 1

В истории о золотом кладе были своя Троя и свой Шлиман - некий инженер Владимир Сергеевич Языков, с 1908 года безуспешно хлопотавший о разрешении организовать работы по подъему английского корабля "Prince". "Принц" затонул во время Крымской войны утром 14 ноября 1854 года на внешнем Балаклавском рейде. Ураган страшной силы обрушился на группу английских кораблей, доставивших к берегам Крыма боеприпасы, продовольствие, теплую одежду и обувь для солдат и офицеров ее величества королевы Виктории. В тот роковой день погибло 34 судна, и среди них "Принц" - фрегат с паровым двигателем, металлическим корпусом и вместительными трюмами. Вместе с ним под воду ушла тайна самого, пожалуй, знаменитого и загадочного клада, поиски которого когда-либо велись на территории нашей страны. Предположительно, на борту находился большой груз золота: бочонки с монетами, предназначенными для выплаты жалованья британским военнослужащим.
Что касается драгоценного груза, сведения в европейской прессе расходились: 200 тысяч, миллион фунтов стерлингов, 500 тысяч франков, 500 тысяч золотых соверенов, 5-6 миллионов рублей царской чеканки. Кстати, к концу XIX века журналисты, в порядке личной инициативы, прибавили к слову "принц" интригующий эпитет "черный". Так что в научно-популярной литературе знаменитый корабль частенько фигурирует под именем, которое никогда не носил.
Кто только не пытался поднять заманчивый груз! В течение второй половины XIX века в Балаклаву (впоследствии крупнейший центр судоподъема и водолазного дела) просто косяком понаехали кладоискатели из США, Германии, Норвегии, Италии. Во Франции в 1875 году предприимчивые граждане даже образовали акционерное общество с довольно крупным основным капиталом. Но успеха так никто и не добился, что неудивительно: ведь 60-метровые глубины бухты оказались практически недосягаемы для несовершенной водолазной техники того времени. В 1914 году охота за английским золотом была приостановлена из-за начала Первой мировой войны.
О "Черном Принце" вспомнили в 1922 году, когда на дне у входа в Балаклавскую бухту один из местных "ихтиандров" нашел несколько золотых монет. А в начале 23-го в ОГПУ появился необычный посетитель (поневоле вспомнишь персонажа из "Мастера и Маргариты"). Владимир Сергеевич Языков пришел с любопытным предложением: организовать экспедицию за сокровищами легендарного корабля, о драгоценном грузе которого он, Языков, собрал немало сведений за пятнадцать лет.
Чекисты встретили его с пониманием, и уже в феврале 23-го Языков попал на прием к заместителю начальника ОГПУ Генриху Ягоде, сумев заинтриговать того своей сумасшедшей "золотой" идеей. После этого Языков вздохнул с облегчением: к кому он только не обращался - и все напрасно! Например, сразу на Лубянку идти как-то... постеснялся и изложил свое дело двум видным троцкистам - заместителю председателя РВС Э.М. Склянскому и командующему Военно-морскими силами республики В.И. Зофу. В очередной раз не встретив понимания, отправился по инстанциям дальше.
После визита Языкова на Лубянку события развивались прямо-таки со скоростью курьерского поезда. 13 марта 1923 года первые судоподъемные партии, согласно приказу ОГПУ №528, были преобразованы в единый орган - Экспедицию подводных работ особого назначения.Инициативная группа в составе B.C. Языкова, Д.А. Карповича и инженера-механика Е.Г. Даниленко, по проекту которого должен был строиться глубоководный снаряд, зачисляется на довольствие и поступает в распоряжение ОГПУ. Таким образом, с самого начала у ЭПРОНа было два руководителя: "от органов" - комиссар (Захаров-Мейер), и технический руководитель Языков. Их общей задачей стала организация, как было сказано в самом приказе, "наилучших условий работы для "экспедиции за золотом"; до лета 1923 года они должны были обеспечить постройку "в наикратчайший срок" снаряда для спуска на большую глубину.
На одном из заводов Москвы была изготовлена особая 10-тонная стальная камера, рассчитанная на трех человек и погружение до 72 метров. Оснащенная системой жизнеобеспечения, телефоном, электричеством, иллюминаторами, механическим манипулятором для захвата предметов, она оказалась надежной в глубинной работе.
В помощь сотрудникам ЭПРОНа были приданы значительные технические средства, и в течение второй половины лета 23-го они занимались поисками точного местонахождения "Принца": дно обследовалось военными тральщиками и металлоискателями, гидроплан и аэростат проводили фотосъемку грунта.
По указанию Ягоды 4 августа 1923 года советскому полпреду в Лондоне Леониду Красину было направлено письмо, с просьбой собрать подробные сведения о грузе фрегата "Принц", однако англичане отмолчались. Особый отдел Черноморского флота "озадачили" подготовкой материала обо всех подводных лодках царского флота, затопленных в 1919 году вблизи Севастополя англичанами.
Осенью 1923 года ЭПРОН приступил к работам в Балаклавской бухте. Второй снаряд Даниленко, в котором находились он сам и Карпович, впервые опускается на глубину 26 сажень. Через неделю, 9 сентября, новый спуск - на 95 и 123 метра. Это мировые рекорды погружения, так как знаменитый французский "подводный танк Рено" появится только на следующий год.
С 11 сентября водолазы приступили к методичному осмотру морского дна бухты, причем несколько раз Захаров спускался сам. Под водой обнаружилось немалое количество корабельных обломков, но отыскать среди разбросанного хлама что-нибудь, отдаленно напоминающее остатки "Принца", не удалось.
В начале октября Захаров, весьма озабоченный отсутствием результата, в третий раз выезжает в Севастополь, чтобы найти свидетелей прежних поисков "Принца" в 1900-1912 годах. Делаются запросы в Британское адмиралтейство, в Рим - для получения справки от итальянского инженера Д. Рестучио, искавшего "Черного Принца" в 1905 году. Все тщетно...
Но это был не конец "золотой лихорадки", а только первая часть детективной пьесы. В октябре 1924 года во время тренировки молодых эпроновцев, проходившей у развалин генуэзской крепости к востоку от входа в бухту, один из водолазов обнаружил на дне ржавый предмет внушительных габаритов. В нем специалисты опознали корабельный паровой котел. Район находки тщательно обследовали, и наконец-то ЭПРОНу повезло: вот он, разбитый корпус железного корабля, целиком погребенный под песчаными заносами и обломками рухнувших скал. Неужели "Черный Принц"?
Два месяца изнурительных работ принесли Экспедиции массу разных предметов - старинную ручную гранату, рукомойник, фарфоровую ступку, подошвы от сапог, неразорвавшиеся снаряды, свинцовые пули... А вот золото "Принца" псблазнило, да не далось. К тому же водолазы столкнулись со значительными трудностями при расчистке корабельного корпуса от песка и многотонных каменных глыб. В декабре работы пришлось прекратить. Поиски обошлись казне в 100 тысяч рублей.

 

[Добрый Э-эх]

Спойлер: Часть 2.Однако и это был еще не конец

, и вскоре третий акт не замедлил быть. Гипотетическими сокровищами "заболели" японцы. Представители водолазной фирмы "Синкай когиоссио лимитед" предложили такую сделку: 110 тысяч рублей на предварительные подводные изыскания и 60 % золотого улова, если он будет, а также премудрости водолазного ремесла со снаряжением в придачу. Условия сочли выгодными, и контракт был подписан.
"Летом 1927 года кладоискатели из Страны восходящего солнца прибыли в Балаклаву, - сообщает автор увлекательной статьи "Тайна "Черного Принца"" Михаил Дубинянский. - Работы по расчистке корпуса судна от скальных обломков велись с поистине японским трудолюбием. Ежедневно, сменяя друг друга, к "Принцу" спускались 12 водолазов и ныряльщиков. Огромные каменные глыбы взрывались прямо под водой, оттаскивались в сторону установленными на баржах паровыми лебедками. Правда, освободив корабль от завалов, японцы были несколько удивлены: если остатки носовой и кормовой частей корпуса судна вырисовывались довольно отчетливо, то средняя часть (где, вероятнее всего, и мог находиться драгоценный груз) как будто сквозь землю провалилась.
С помощью специального землесоса работники "Синкай когиоссио лимитед" начали поднимать со дна песок и просеивать его через сито. Одновременно водолазы вели поиск золота под водой. Японцам удалось обнаружить ржавый замок, галошу, две вилки и ложку, втулку от колеса, несколько подков и тому подобную дребедень.
Но вот в начале сентября один из водолазов, наконец, нашел первую золотую монету - английский соверен чеканки 1821 года. Драгоценная находка показалась счастливым предзнаменованием, и окрыленные японцы с удвоенной энергией продолжили поиски. Увы, в течение двух месяцев изнурительных работ собрание золотых монет пополнилось еще только четырьмя экземплярами - количество явно недостаточное, чтобы окупить хотя бы сотую часть расходов на экспедицию. Между тем за это время старательные японские водолазы пересмотрели буквально каждый обломок злополучного судна. Стало совершенно очевидно, что больше никаких ценностей на обнаруженном корабле нет. В ноябре того же 1927 года огорченные охотники за сокровищами покинули Балаклаву.
Но куда же подевалось золото "Черного Принца"? Что бы там ни говорили, но найденные монеты свидетельствовали в пользу того, что искомый груз все-таки был на борту фрегата. Скорее всего, - и к этой версии склонялись японцы, - тему закрыли сами англичане еще в конце Крымской войны. Кто-то явно поработал до экспедиции 1927 года. Отсутствие средней части судна и следы искусственных повреждений - явное подтверждение тому.
Впрочем, есть и такая версия события, озвученная в эпоху гласности: ЭПРОНу, дескать, удалось поднять драгоценный груз, но информация об этом успехе была засекречена, поднятое с морского дна золото пошло на нужды народного хозяйства. А японцам морочили голову. Не знаю, как вам, а лично мне эта гипотеза - в духе перестройки - представляется не очень убедительной. Хотя, кончено, всякое бывает в жизни...
История с "Черным Принцем" легла в основу одноименной повести Михаила Зощенко, изданной в 1941 году, но датированной 36-м. Существует версия, что Михаил Михайлович писал по материалам Л. Захарова-Мейера или даже на основе его книги "Темно-голубой мир", точнее, ее рукописи или даже типографского набора, погибшего во время паники, охватившей столицу в октябре 41-го.
Несмотря на неудачу с поиском английских денежек, ЭПРОН быстро завоевал себе авторитет в области судоподъема: Экспедиция извлекала со дна моря не только корабли, но и их отдельные части, например, с затонувшего в 1916 году в Севастопольской бухте линкора "Императрица Мария". Были подняты многотонные башни главного калибра, установленные впоследствии на берегу. Линкор с этим именем знаком по знаменитому роману Анатолия Рыбакова "Кортик".

 

[Валерий Мухин]

Рассказ про ЭПРОН и ребризеры его производства (серия Э), записанный по моей просьбе моим другом. Рекомендую обратить внимание на последнее предложение - "это многое объясняет" (С).

В 60-е годы, в рамках глобальных флотско-армейских реформ на большинстве кораблей были упразднены водолазные посты и большое количество военных водолазов уволено в запас. Грамотные командиры, понимая опасность ситуации, всеми правдами и неправдами старались оставить специалистов на кораблях на всяких "постах борьбы за живучесть", "пожарных постах" и прочее. Так образовалось множество "вечных мичманов"-специалистов, служивших до старости, т.к. замены им просто не было.

С двумя такими бывшими мичманами мне удалось пообщаться в середине 80-х. Они всю жизнь прослужили вместе, были одновременно призваны (одногодки, как я понял- примерно 1913-1915 г.р.) и даже шутили, что уже не помнят, какой из их дней рождения- чей.

В 30-е годы они начинали свою службу водолазами в каком-то вспомогательном подразделении Черноморского флота (под Одессой). То, что они рассказывали можно свести к следующему:

Общее состояние Черноморского флота 30-х годов (на примере их подразделения) - бардак и воровство. Цитирую по памяти: "Водолазы нужны там, где порядок, где хозяин есть. Где- найти, поднять чего, отремонтировать... А у нас тогда - украсть да продать, да списать... " Хотя, показушный порядок был. По их словам, за утерю бинокля, секундомера можно было понести очень серьезное наказание, но зато "Пришли к нам два новых катера, так один начальство контрабандистам продали, да и списали, как затонувший в осенний шторм ". Погружались мало, в основном их гоняли на сельхозработы.

Легководолазное снаряжение помнят достаточно хорошо. Гидрокомбинезонов не было. Погружались в рабочей одежде. Была рекомендация пропитывать ее машинным маслом для уменьшения теплообмена, но этого никто не делал. Об аппарата серии "Э" помнят следующее: все были немножко разные, даже в рамках одной модификации некоторые узлы могли отличаться. Точно помнят, что у всех была постоянная подача и от модели к модели она становилась стабильнее и все меньше (у ранних моделей она была явно избыточна, но это всем нравилось). Это вызывало специфические шутки у водолазов. "По имени" (с индексами) эти приборы никто не называл (очень редко называли "ЭЛки", думаю, "Л" появилось в аббревиатуре от Легководолазного ) , все называли их просто "кислородными масками". Во всех моделях канистра с химпоглотителем (они упорно называли его регенеративным патроном) располагалась в дыхательном мешке, канистры некоторых (большинства?) моделей конструктивно были соединены с металлическим сборником конденсата, что очень раздражало из за сложности обслуживания - опорожнения и сушки. Канистра была засыпной, по конструкции похожей на чернильницу "непроливайку". Гранулированный химпоглотитель был большой редкостью и очень плохого качества - легко крошился в пыль. Энтузиасты (были и такие) сами доставали (покупали за свои деньги) немецкий химпоглотитель. Он применялся в системах вентиляции немецких "кислородных палаток"- очень модного тогда способа омоложения для состоятельных дам, широко рекламирующегося в частных клиниках Одессы. Немецкий химпоглотитель называли "Баденская сода". Рискну предположить, что имелся ввиду производитель- BASF (Badische Anilin undSoda-Fabrik). Вроде бы, пытались использовать химпоглотитель из систем вентиляции подводных лодок. Он был двух видов: "пластинчатый" (но при этом это был именно известковый поглотитель, не регенеративное вещество), который надо было крошить, что бы затолкнуть в "чернильницу" канистры - и "что-то вроде пакли" (волокна пропитанные щелочью?). Мои знакомые так и не вспомнили результат манипуляций с поглотителем с подводных лодок. Кислород также на флоте был в диковинку и весьма плох, и его обычно брали у летчиков, снаряжая к ним экспедиции со спиртом.

Вообще, "кислородные маски" позиционировались скорее как средство дыхания при задымлении, чем водолазный аппарат. Легководолазные спуски были не в почете и чаще являлись стандартной для того времени флотской халтурой- сбором цветного металла с полузатопленных судов, оставшихся со врем гражданской войны. Промысел этот был абсолютно незаконным и требовал быстрых действий с возможностью мгновенной эвакуации. Это могло обеспечить только легководолазное снаряжение.

Вообще, водолазы флота считали себя ущербными по сравнению с гражданскими, коммерческими водолазами. После демобилизации флотская водолазная специальность на гражданке не засчитывалась и для получения водолазной квалификации было необходимо закончить гражданскую водолазную школу на общих основаниях.

Пределом мечтаний для водолазов того времени - работа по обустройству причалов на северных реках. Об этих северных стройках ходили легенды в духе Джека Лондона. Например, о невероятных зарплатах, выплачиваемых чуть ли не золотом.

Об самом ЭПРОНе говорили тогда шёпотом - это была реальная часть могущественной ОГПУ. Доходило до того, что эпроновцы могли экспроприировать имущество водолазных артелей. Несогласные с экспроприацией исчезали в недрах ОГПУ. Естественно ни каких подробностей их работ ни кто не знал.