Будем жить, разведчик!
Для разведчика старшего прапорщика Анатолия Удода война началась еще в Афганистане в 1987 году. Так что на Северном Кавказе он оказался уже опытным, заматерелым бойцом, настоящим «человеком боя», на которого равнялась молодежь, которого уважали и ценили командиры, которому безгранично доверяли товарищи.
Чтобы поведать обо всех боевых делах Анатолия, никакой книги не хватит. Достаточно сказать, что его парадный камуфляж украшают два ордена Мужества, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», среди прочих наград — особо почитаемые всеми военными и ветеранами медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», а также «От благодарного афганского народа» и «За воинскую доблесть».
И все же об одном боевом эпизоде из жизни разведчика рассказать стоит. Именно тогда Анатолий получил тяжелое ранение, которое едва не стоило ему жизни и после которого ему пришлось многое преодолеть, чтобы возвратиться в строй…
Ночь с 15 а 16 июля 2002 года. Свет уличного фонаря едва пробивался через приоткрытую дверь сеновала. Разговаривать в засаде нельзя. Рядом с Анатолием затаились офицеры разведроты 46-й бригады Николай Крылов и Денис Шеин, да еще Андрей — оперативник из алтайского СОБРа. Уже несколько часов они вчетвером в полной неподвижности ждали появления не просто полевого командира, эмира одного из районов Чечни. Основные силы разведчиков и спецназовцев — две бронегруппы — затаились неподалеку от села, готовые по первому сигналу отважного квартета, составленного из наиболее опытных бойцов, ворваться в село.
Осторожные шаги послышались за стенкой сеновала лишь под утро, перед самым рассветом. «Идут, все приготовиться», — не сказал, а подал условный знак притаившийся за дверью собровец.
Звериное чутье, столько раз позволявшее эмиру обходить засады, не изменило боевику и на этот раз: замерев на секунду в дверном проеме, он не пошел в глубь сарая, а сразу сделал шаг в сторону, заглянул за дверь и нос к носу столкнулся с Андреем. Два резких удара на мгновение выключили сознание оперативника. Боевик меж тем метнулся обратно к дверному проему, но путь ему еж заступил старший прапорщик Удод. Эмир, сделав выпад, вцепился разведчику в горло. Не на того напал: Анатолий ловко подсек противнику ноги и, пока тело грузно опускалось на землю, успел смачно приложить прикладом автомата эмира по голове.
Любой другой от такого удраа сразу бы отдал богу душу. Но боевик — здоровый детина!— едва оказавшись на земле, попытался перевалиться с бока на спину и подняться на ноги. Анатолий, придавив грудь врага коленом и не выпуская автомата из правой руки, левой начал заламывать клешню эмира за спину. Мысли разведчика неслись вскачь. «Сейчас… Еще чуть-чуть… Чего Николай с Денисом копаются… Сейчас руку заведу, и ты мой!» — лихорадочно и злорадно думал Анатолий, совершенно выпустив из виду вторую руку противника.
А тот вдруг хрипло и коротко выдохнул: «Аллах акбар!» — после чего в сарае раздался звук, который человек, воевавший пятнадцать лет кряду, не спутает ни с чем: ударник запала стукнул по капсюлю. Анатолий скосил глаза на вторую руку эмира: граната! А на брюхе у этого гада — пояс шахида: пластит, тротиловые шашки, ВОГи вон еще на груди висят! И до взрыва — четыре секунды.
Но взрыв последовал сразу, едва разведчик успел в падении рвануть в сторону руку эмира: матерый волк знал, что умирать ему надо быстро, поэтому замедлитель в гранатном запале заранее был спилен…
И все же удача в ту ночь была на нашей стороне — взрывчатка, висевшая на эмире, не сдетонировала. Осколки гранаты прошили мимо Анатолия, впившись в ноги Дениса Шеина. Анатолий и Андрей были этим взрывом лишь контужены. Невредимым из всех четверых оставался пока только Николай Крылов.
Естественно, взрыв привлек внимание охраны эмира, которая устремилась на выручку своему командиру, не ведая, что выручать, в общем-то, уже некого… Правда, разведчикам от этого было не легче: им пришлось принимать бой с пятикратно превосходящим противником, надеясь лишь на скорый приход подмоги…
Анатолий , превозмогая головную боль и тошноты, лежа стрелял поверх забора, держа автомат в правой рук. Вдруг из-под плетня во двор вкатился зеленый ребристый шарик. Разведчик лишь успел повернуть голову и инстинктивно зажмурить глаза. Его подкинуло взрывной волной и больно ударило о стену сарая.
Когда Анатолий пришел в себя, бой полыхал с удвоенной силой. Рядом с ним лежал Денис, пытавшийся по рации связаться с бронегруппами.
— Стреляйте, только не останавливайтесь, стреляйте, наши и так появятся. Они же все слышат, — с трудом ворочая языком, произнес Анатолий. Он был прав: БТРы уже мчались на выручку. Но и боевики продолжали осатанело наседать.
— Денис, держи кромку забора, не давай им сунуться, я его вытащу в огород. — Николай подступился к Анатолию, попытавшись приподнять израненного товарища.
— Чтоб тебя… — заблажил от боли Анатолий. — Оставь, дай лучше автомат, где мой автомат!
— Тихо! Какой тебе автомат…— угрюмо выдавил из себя Николай, глядя на ноги товарища. Но «калаш» все-таки протянул. Однако Анатолий так и не смог его взять: руки практически не слушались его.
Он перевел взгляд на Николая, колдовавшего с бинтами и аптечкой у его ног, развороченных взрывом.
— Коля, что у меня там? — Анатолия пугало то, что он не чувствовал, как бинты охватывали его ногу. Марлевые ленты, которые крутил товарищ, словно проваливались куда-то в пустоту.
— Все нормально, — цедил сквозь зубы Николай. — На месте твоя нога. Кусок мяса только из нее вырвало…
Денис с Андреем продолжали отбиваться от наседавших боевиков, держа их на приличном расстоянии от двора. Николай, закончив перевязку, подхватил друга под мышки и потянул было к сараю. Анатолий охнул от навалившееся боли.
— Подожди, — захрипел он. — Оставь я, кажется, сейчас отойду.
— Чего ерунду мелешь? Успокойся, нормально лежим, разговариваем…
— Коля, режь разгрузник, что-то со мной не так.
Лямки разгрузочного жилета с треском разлетелись под лезвием ножа. Николай отогнул ткань:
— Толян, е-мое, тебя еще и в грудь зацепило.
Разодранная в клочья футболка уже настолько пропиталась кровью, что Николай с трудом различал, где материя, а где кожа друга. Все смешалось на этом пронизанном металлом теле. Вообще, было непонятно, как Анатолий с такими ранениями и такой потерей крови до сих пор находится в сознании. Как он вообще еще жив.
Анатолий обессилено откинулся назад.
— Коля, забирай ребят и уходи.
— Тихо ты, дурак! Бэтээры идут, слышишь?
Действительно, стрельба, достигшая было своего пика, стала затихать. И сквозь какофонию автоматных очередей отчетливо слышался свистящий звук двигателей приближавшихся бронетранспортеров.
Наконец во дворе дома показались подоспевшие разведчики. Старшего прапорщика уложили на плащ-палатку и потащили к БТРу. Николай крикнул:
— Только не в бэтээр. На броню его!
И Анатолий понял, что с его ногой совсем плохо, раз Коля не хочет, чтобы раненого протаскивали сквозь узкий люк внутрь стального корпуса и случайно зацепили о выступы брони.
Руки товарищей подняли его на броню. Анатолий был еще в сознании.
— Ребята, пить дайте.
— Пить нельзя…
— Тогда хоть сигарету…
От первой же затяжки он закашлялся и потерял сознание. Очнувшись, услышал, что рядом работают винты вертушки. Открыл глаза: перебинтованного, укрытого одеялом, в теплом спальнике, его несли на носилках к вертолету. Рядом шли товарищи, успокаивали: «Все будет нормально. Главное, что живой».
В «Северном» Удода встретил Сергей Чупов, не просто командир его разведроты, но и хороший товарищ, тоже «афганец». Сергея зацепило несколько дней назад. Тогда Анатолий, передавая его в руки врачей, подбадривал, говоря о скорейшем выздоровлении. Сейчас настала очередь Сергея говорить те же слова другу.
— Толя, как же так? — спросил ротный.
— На грамотного «духа» нарвался: он замедлитель спили у запала. Помнишь, они в Афгане еще такое вытворяли… Серега, жене ничего не говори, ладно?
Ирина, жена Анатолия, в этот момент, чуть отстав, молча шла следом за носилками мужа: она тоже служила в 46-й бригаде внутренних войск и была в эти дни в Грозном…
Операция в хирургическом отделении медицинского отряда специального назначения шла почти десять часов. Утомленный хирурги, меняясь у операционного стола выходили перекурить. Измученная ожиданием и неизвестностью Ирина Бросалась к ним с одни вопросом:
— Как он?
— Пока жив.
Первое слово женщина пропускала мимо ушей…
Не приходящего в сознание Анатолия перевезли в Москву. Там, в реанимационной палате, ему сообщили, что надо готовиться к худшему: правую ногу сохранить не удастся. Радуйтесь, батенька, что живым после всего случившегося остались.
В один далеко не прекрасный для него день Анатолий Удод очнулся от операционного наркоза. Судорожно проведя рукой там, где были ноги, рука нащупала пустоту. И только в эту минуту он понял всю тяжесть потери…
Начались самые трудные дни в жизни Анатолия Удода. День за днем он неподвижно лежал в палате, смотрел на осень за окном, считал падающие листья. И явственно ощущал, что вот так же, словно листья, по крупицам разлетается и тает его надежда вернуться к нормальной жизни, вернуться на службу.
Но он нашел силы преодолеть это состояние и начать борьбу за свое возрождение. «Что же это? Неужели все, что произошло в моей жизни, - Афган, Чечня, общие победы и беды, неужели все это было зря? — думал разведчик, глядя в нависший над ним потолок. — Я должен жить! Хотя бы в память о тех пацанах, что гибли, сражаясь бок о бок со мной. И не только ради них, ради своей семьи. А я нюни распустил! Ирку обидел, нашумел на нее, орал, чтобы на развод подавала, что нечего с инвалидом мыкаться… Вот дурак-то! Отцы и деды после Великой Отечественной без ног, без рук жили, детей воспитывали. К черты нытье и сопли, пойду обратно служить, если возьмут!»
В госпитале старшему прапорщику Удоду был вручен орден Мужества, которым отмечалось его участие в операции по ликвидации полевого командира. В дополнение к государственной награде ему вручили именной кинжал с выгравированной надписью: «От разведки и спецназа внутренних войск». Надо ли говорить, что постоянно ощущая такое внимание и поддержку со стороны друзей и сослуживцев, Анатолий и сам делал все для собственного восстановления.
Национальный военный фонд и общественная организация ветеранов афганской войны «Боевое братство», разведчики и спецназовцы помогли ему получить современный немецкий протез. Как бы ни было хорошо это чудо медицинской техники, Анатолий долго и тяжело привыкал к нему, заново учась ходить через боль и нервы. Но справился и с этим.
В то же время друзья и командиры поднимали вопрос о том, чтобы разведчику было разрешено остаться на службе. И такое решение главнокомандующим внутренними войсками было принято: Анатолий вернулся в родную бригадц, где занял привычную должность страшины разведроты. Конечно, так активно, как это было раньше, в боевой работе уже не участвовал. Теперь больше учил молодежь азам и тонкосятм профессии войскового разведчика. Но случалось, и в разведдозоры выезжал, и на боевые операции, где занимал свое место в боевых порядках, обеспечивая коридор для безопасного выхода разведгрупп, возвращавшихся из рейдов или глубоких поисков
В 2004 году старший прапорщик Удод перевелся служить в отряд специального азначения «Русь». Встретили его там как старого товарища, с теплотой и уважением, помогли и в новый коллектив вписаться, и бытовые вопросы решить. Со временем в столицу перебралась и вся семья.
Жизнь и служба Анатолия шли свои чередом. В 2008-м, в связи с организационно-штатными мероприятиями, он ушел на гражданку, передав эстафету сыну Андрею: юноша, закончив Новосибирский военный институт внутренних войск, стал офицером…
ardon:
