Последний вздох

[Abirvalg]

Анатолий Гладышев
--------
ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ

Это был его лучший рейс за последние четыре года с тех пор, как он начал работать на добыче морского ежа. Водолаз он был классный, и браконьер удачливый. Но трепанговый бизнес к этому времени перестал приносить доход, и пришлось искать другой способ зарабатывать на жизнь и содержать семью.

Когда закончился трепанг, приморские водолазы потянулись на Южные Курилы за ежом. Три месяца до Нового года, три месяца – после. И так четыре года подряд. Полгода на берегу, полгода в море. Когда лучше, когда хуже, одним словом: рыбалка.

Новая деятельность ничем особенным не отличалась от старой - ныряй да ныряй, но самое главное, что добывать ежа оказалось гораздо сложнее, чем трепанга. Почему-то даже, работая рядом с другими водолазами, в первый год у него получалось в полтора, а то и в два раза меньше добытого ежа, чем у них, да и качество ежа оставляло желать лучшего.

Он пытался понять, в чём дело. Смотрел, учился, спрашивал. Самое главное, что он вынес после первого года ежовой путины, это то, что ты можешь быть хорошим водолазом и, даже, хорошим «трепанголовом», но при этом быть совершенно никудышным «ежистом». И даже если ты ловил ежа в Приморье, то это ничего не значит на Южных Курилах.

На второй год, сменив два парохода, он всё-таки уловил в чём суть этой работы. Теперь он знал, какой ёж и где водится, как он выглядит, где, когда и на каких глубинах «нагуливает икру». Он научился определять «велюрового», «седого», «золотого» ежа. И если в первый год часто почти весь его дневной улов, а это двадцать-двадцать пять полных питомз, летел за борт, то уже на второй год этого не произошло ни разу.

Он стал желанным водолазом на любом судне. Появились деньги, и они с женой и дочкой переехали из тёщиной квартиры в свою собственную. Затем нужно было сделать в ней ремонт, да не какой-нибудь, а жена обязательно захотела «евро», затем потребовалась машина для жены, затем грузовичок для дачи, затем норковая шуба жене, затем...

 

[Abirvalg]

Деньги утекали как вода сквозь пальцы. Жена совершенно не могла ими распоряжаться, но привыкла, что раз каждый месяц он высылал её по пятьсот-семьсот долларов, а в конце путины приезжал с приличной суммой «на кармане». Тогда она становилась ласковой и доброй, а через некоторое время начинала жаловаться, что вот, соседи купили то, купили это, а они… К следующей путине деньги начисто заканчивались, жена становилась злой и раздражительной, срывая зло на нём и на дочери. Она привыкла жить без мужа и жить красиво: и он опять уходил в море на полгода, чтобы не видеть одной и той же опостылевшей картины. Он давно бы ушёл от этой, когда-то любимой, а теперь совершенно чужой женщины, если бы не дочь, которую он безумно любил.

У неё были большие серые глаза, и она была не по возрасту серьёзным, хоть и очень доверчивым, ребёнком. Когда они сильно ругались с женой, и он выходил курить на лестницу, она приходила к нему, залазила на колени, гладила по волосам и говорила: «Папа, ты не сердись на маму, у неё просто живот болит, вот она и ругается».

Этот рейс был, действительно, очень удачлив. Команда и водолазы были настоящими морскими и подводными волками, сдача, прикрытие, согласованность с властями и другими пароходами, - всё было на высоте. Фирмач и капитан своё дело знали, как «Отче наш». После первой сдачи они, как водолазы, получили по 1,5 тысячи долларов, и он, при первой же возможности, отправил половину жене.

Ребята из экипажа отговаривали его, говорили, что прожить месяц одинокой женщине с ребёнком в посёлке можно неплохо и на вдвое меньшую сумму, но он отмахивался, отговариваясь тем, что «она зря деньги не тратит». В конце концов, каждый сам решает, как ему тратить заработанные деньги, и его оставили в покое.

Та зима выдалась трудная, штормовая, тяжёлые льды пригнало ветром из Охотского моря, но течение из Тихого океана сдерживало их до поры до времени в отдалении от места добычи. К февралю стало тяжелее, льды пододвинулись ближе и после того, как несколько пластиковых японских шхун помяло льдами, а одна утонула совсем, шхуны ушли, и цена на ежа поднялась в полтора раза. Оставшиеся суда продолжали работать.

Погода на Курилах непредсказуемая: снежные заряды сменяет яркое солнце, штормовой ветер-полный штиль и наоборот. Но даже зимой, когда светило солнце, небо было необыкновенной весенней синевы: Они часто работали на самой границе льдов, полагаясь только на мастерство лодочников, и осторожность капитана.

***
В тот день они, как обычно, прослушали прогноз погоды, бригадир довёл до сведения водолазов желательный план работы, позавтракали, оделись и прыгнули в лодки. До обеда отработали по три аппарата на двенадцати метрах, после чего решили отдохнуть, так как течение было такой силы, что утаскивало двойные большие пластмассовые буи под воду. После обеда решено было работать с небольшими питомзами – «побегайками». На хорошем месте да по мелководью, до пяти «побегаек» за одну «забивку» аппарата можно набрать, но и три считалось неплохим результатом.

 

[Abirvalg]

Мало по малу, ледовое поле начало накрывать водолазов. Пока это были ещё разреженные льдины, но сплошной лёд шёл следом. Одна за другой высовывались головы водолазов между льдинами. Лодки спешно выдёргивали людей из воды. РС снялся с якоря и старался на малом ходу удержаться на месте, так как якорь тащило по дну. Льды уже полностью закрыли место работы. На борту судна и на лодках, считали вышедших водолазов. Семь, восемь, девять. Вот, кажется, вышел последний, десятый. У всех отлегло от сердца, но через мгновение стало ясно, что это голова не водолаза, а нерпы.

Десятого водолаза не было. Лодки уже не могли двигаться, их зажало льдами. РС начал движение в надежде сделать разводья чистой воды во льдах. Бесполезно, лёд смыкался сразу же за его кормой: надо было срочно поднимать лодки с людьми на борт, пока их не раздавило
льдами. Капитан дал команду на возвращение, надеясь, что водолаз успел выйти на поверхность за границей льда, и его просто нужно будет подобрать. Самостоятельно лодки двигаться не могли и РС, маневрируя, только через полчаса смог принять их на борт. Теперь нужно было искать человека.

***
Когда он услышал работу двигателей лодок, вызывающих водолазов наверх, ему оставалось доработать до минимума, при котором все выходили наверх, - двадцать атмосфер. На глубине двенадцать метров это семь-восемь минут при активной работе. Но даже тогда он бы успел выйти до того, как основные ледовые поля закрыли ему путь наверх. Но это если бы работал рядом со всеми. А в поисках «вкусного» ежа он, спускаясь по течению, ушёл на самую границу льдов. Доработав до двадцати пяти атмосфер в баллоне и поднявшись наверх с полной «побегайкой», он встретил над собой крупные льдины, которые шли сплошным полем. Течение несло его вместе с ними и стремительное движение льда почти не чувствовалось. В баллоне оставалось чуть больше двадцати атмосфер.

Он бросил «побегайку», с сожалением посмотрев, как она тонет. Еж был «золотой», за такого японцы не торгуясь заплатили бы не меньше девятисот йен за килограмм, а может быть и больше. Без питомзы его сразу же прижало ко льду. Согнув левую руку в локте и повернувшись на правый бок, он начал потихоньку стравливать воздух из костюма через клапан на предплечье, чтобы не провалиться на глубину, и не тратить потом драгоценный воздух на поддув костюма.
Он поймал момент нулевой плавучести, перевернулся на живот, принял горизонтальное положение и стал махать ластами изо всех сил, пытаясь придерживаться определённого направления, надеясь достигнуть хоть какого-то из краёв ледового поля.

Ему не хватило каких-нибудь пятнадцати метров. На берегу это расстояние легко можно было бы пропрыгать и на одной ноге на задержке дыхания, и, может быть, если бы он видел этот край, он бы доплыл, дотерпел, но… Он его не увидел. Он просто упрямо шёл вперёд, надеясь на Бога, в которого никогда не верил, в удачу, которая ему так улыбнулась, подкинув «денежный» рейс, в кого угодно, готовый продать душу кому угодно всего за двадцать-десять-пять атмосфер так нужного ему сейчас воздуха, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и не смотреть на манометр. Но он так и не увидел ни края льдины, ни чистой воды.

Он чувствовал каждой клеточкой лёгкого, как убывает воздух в баллоне. Перевернувшись на спину и вытащив нож, он попытался пробить лёд над головой, яростно нанося удары японским лезвием раз за разом в одну точку. Бесполезно, толщина льдины была приличной, и даже имея за спиной полностью забитый аппарат, ему вряд ли удалось бы пробить дыру достаточных размеров для того, чтобы просунуть туда голову. Он бросил нож, попытался успокоить дыхание, но это было уже невозможно. Недостаток воздуха, стресс и работа ножом полностью лишили его возможности это сделать.

 

[Abirvalg]

Воздух кончился почти сразу. Это был конец, и даже ещё один вдох, который он смог «высосать» из аппарата уже не мог его спасти... Воздуха больше не было. Не зная для чего, он рванул пряжку грузового пояса. Мозг требовал кислорода, и уже не контролируя себя, он попытался сделать вдох из пустого аппарата, а затем, выплюнув загубник, сделал Последний Вдох в своей жизни прямо из Океана.

***
Мы никогда не узнаем, что он видел, слышал и о чём думал в этот миг. Может быть, как пишут в книгах, «вся жизнь пролетела перед ним», может быть, он видел язвительную усмешку жены, с которой они в очередной раз поругались перед самым его отъездом, а может быть, он чувствовал тёплые руки своей пятилетней дочки, обнимающей его перед поездкой, и её голосок, спрашивающий: "Папка, а ты пливезёшь мне лакушку"?

***
Его искали до темноты, не теряя надежды, что, может быть, он всё-таки добрался до близлежащего острова. А утром, когда льды, увлекаемые развернувшимся на сто восемьдесят градусов течением, вернулись обратно, они нашли его, в раздутом гидрокостюме, без грузового пояса, на самой границе льдов. Возможно в том самом месте, где он набирал последнюю в своей жизни питомзу с мыслью, что этот рейс будет последним, и что он вернётся домой, заберёт дочь и уедет с ней далеко-далеко... Хотя… Куда можно уехать дальше Южных Курил?

 

[DmitryPioneer]

Бомбили один раз в похожих условиях, если это применимо к нашим водоёмам...лед ковром, прозрак метр, ныряли за лодкой, которая раздвигала льдины...сцуко азарт...какая-то обезбашенность "включается"...уходили практически по твёрдому льду...

 

[Abirvalg]

когда читал - аж передергивало;;;

 

[DmitryPioneer]

когда читал - аж передергивало;;;

Ага, я как вспомнил свои нырялки пятилетней давности волосы дыбом встали…лёд сцуко страшный…