Истории рыбацкие, байки рыболовов)))

Я грешным делом был уверен, что обычный
"паркетник", но разубеждать его не стал, дабы не обидеть.
Ну слово за слово, доехали на заимку к егерю знакомому, расположились,
ну и конечно обмыли приезд.
Надо сказать, что егерь реально похож был на всем известного Кузьмича,
такой же длинный и нескладный, и конечно погоняло имел Кузьмич. Как его
в реале звали я даже не в курсе. Собственно начал он Витальку
поднычивать - мол тарантас его ну ни разу не вездеход, и всё в том же
духе.
После четвертой бутылки Виталька вытянул Кузьмича на улицу - доказывать
вездепроходность агрегата.
А где доказать-то? Да рядом, за заимкой. Ручей не ручей - так, речка
переплюйка, по колено. Ну и Виталь конкретно туда всей джипой и въехал.
До противоположенного берега манька не дотянул - заглохла конструкция.
Мы сидим уже сильно расслабленые, вваливаются два мокрых и грязных чуда,
с матюгами и почти трезвые, идите мол машину из ручья вытаскивать.
Ну как же.. Мы сразу объяснили кто из нас куда должен идти, и свалили
спать - утро вечера мудренее.
По утру выйдя во двор можно было лицезреть купание красного коня -
Виталька бродил возле своего красного Паджерки убитый в хлам, не поймешь
то ли с перепоя, то ли человек реально расстроился.
И конечно все принялись советовать как машинку из речки отловить.
Оказалось, что вообщем никак. Или за ночь джипак корни пустил в грунт,
или русалки какие за глушак держали, но ни завести ни сдвинуть его с
места мы не смогли.
Не смогли до того момента как Кузьмич не проснулся, с заднего двора
выгнал Уазик и полез на нем в речку - Паджерку вылавливать. В речку
полез собственно потому что с берега троса не хватало зацепиться, ну и
собственно на подходе к Паджерке тоже встал.
Конечно вылезший на берег Кузьмич бил себя в грудь - дескать он эту
речку по десять раз туда-сюда переезжал, а тут видать дожди - вода
поднялась. Ну поднялась, нам-то с этого не легче! Ждать пока вода спадет
недосуг, мы рыбу ловить приехали, и собственно на выходные!
Вообщем промокли все изрядно, увазюкались. Пошли "сугреваться". В
процессе "сугрева" решили, что без постороней помощи нам явно два
каракута из реки не вытащить, решили идти в деревню за трактором.
Заподляк в том, что если бы Кузьмич сразу за трактором поехал, то не
пришлось бы 15 км тащиться до деревни пешком, еще не зная точно найдем
ли мы трактор на месте.
Трактор мы конечно нашли - большой, старый, гусеничный рындван.
Сперва тракторист зажался на заимку тащиться - дескать, трактор не
работает и вообще далеко. Но когда узнал, что мы на рыбалку приехали и
еще полтора ящика водки осталось, то загрузив нас в железного коня
быстренько попылил на заимку.
Лучше бы я эти километры пешком прошел.
Трактор конечно хорошо, но сука, железный рындван, немилосердно ревел
надрывая утомленные внутренности, болтало как в шторм на корабле,
спасало что в кабину уплотнились вчетвером, поэтому "подскакивать до
потолка" не позволяли соседи. Воняло солярой, сизым выхлопом и жутким
перегаром.
Всё хорошкее рано или поздно заканчивается, доехали и мы. Два кренделя
оставшиеся ждать нашего возвращения, вместо того чтобы разобрать снасти
и чинно-благородно наслаждаться пейзажами у воды решили слегонца
поправить здоровье (благо оно еще позволяло), но в виду нашего
длительного отсутствия и большого количества имеющихся напитков были уже
настолько хороши, что мы просто перенесли их в сарай на сеновал - чтоб
не слышать храпа.
Ну собственно сели, выпили маненько "за встречу" "За знакомство" "за
взаимовыручку и мир во всем мире".
Больше всех на водярку налегали Виталька - ибо в печали, тракторист -
ибо нахаляву, и Кузьмич - ибо за компанию.
Мы с Петром тоже конечно не филонили, но за этой троицей угнаться не
могли.
Через часа три кто-то вспомнил собственно ради чего мы тут все
собрались! Вы подумали - из-за рыбалки? Хренли! Вытянуть два долбаных
педикулёза, безвременно утопших в речке!
Ну и конечно дружно сдёрнулись к реке.
Трахтур выкатился "на позиции", и благо до Уаза было недалече подцепил
его и выволок на берег. С Паджеркой было сложнее. Пьяный тракторист
наотрез отказывался загонять пепелац в реку, справедливо опасаясь что
Уазик его оттуда уже не вытащит.
Никакие увещевания не помогали, отказывался даже от водки, не то что от
денег. Но поскольку водки ему всё ж хотелось, выход из положения был
предложен.
У паджерки на кенгурятнике лебедка висит - надо тросы сцепить и на том
берегу за дерево зацепиться, оно само себя и вытянет.
Кузьмич сразу в сомнения - мол эта японская хрень даже реку переплыть не
может, не то что за лебёдку... Ну так еще и деревьев на том берегу нет -
один кустарник.
Тут я предложил - Уазик загнать обратно в речку, если заведется,
зацепить им Паджерку, а трактором Уазик тянуть, как раз недостающие 4
метра тросса скомпенсируем. Ну а трактору похрен одну машину или две
вытаскивать. Так и сделали.
Счастье Витальки было неописуемо - благо машинка его особо не
пострадала, конечно вода на ковриках имелась, но не более того. Если
бы он с подгазовкой речушку форсировал, то и не заглох бы наверное
вообще. Конечно за это выпили.
Сука Кузьмич успокоиться не мог на счёт Паджерки, видать сильно японская
техника за душу зацепила.
Опять домотался к Витальке, теперь про лебедку. Слово за слово, Виталька
в принципы полез - мол лебедка эта что хошь поднимет, хоть Паджерку и
поднимет!
Вообщем ушли на двор три долбонавта... Три, ибо тракторист тоже с ними
увязался, так сказать техницкий консультант.
Этот б..лин консультант влез спьяну на сосну и трос за нижнюю ветвь
уцепил. Вы сосну видели? Большую и толстую, и ветки у нее начинаются
сильно высоко от земли. Ну так ему похрен, влез, пьяная сволочь!
Виталька дятел пульт взял и давай радостно на кнопки жать, мол ща,
покажу я вам!
Показал.
Уж не знаю или у него мозги переклинили, или что, но когда лебедка
потащила паджерку вверх, он так зажал клешнями пульт, что вместе с
машиной утащился под ветки. Отцепился только когда машина на несколько
метров поднялась над землей вдоль ствола.
Вообщем когда мы увидели этих раздолбаев, входящих совершенно сухими и
чистыми, сперва ничего плохого не подумали.. Сперва.
Потом, когда мы вышли на улицу, и лицезрели машину висящую метрах в трех
от земли, то честно скажу лично я прихренел.
Виталька бродил вокруг сосны аки кот вокруг дуба, даже цепь златая была
при нём Вообщем стали думать кто полезет за пультом.
Траткорист сука сразу отмазался, дескать один раз уже лазил, а сейчас
еще и машина мешает, "в обхват" на сосну не залезть.
Кузмич притащил лестницу, кое-как загнали траткориста на машину,
добрался до пульта. Сидит сука на кенгурятнике, жмет пульт, Паджик вниз
едет, на жопу встает и начинает на крышу запрокидываться. Виталька орёт
"стоой!!" Снова чутка вверх, снова вниз, и снова запрокидывается.
Короче привязали веревку бельевую снизу за фаркоп, и тянем как репку, от
сосны. Хрен там, Паджеро тяжелый, не осилили. Согнали тракториста,
веревку за трактор - тянет, трындец веревке! Паджик смачно об сосну
приложился, Колян, который на кенгурятнике сидел, чуть вниз не
долбанулся. Вообщем забили болт на эту бодягу - темно уже, спать надо.
Договорились что тракторист утром привезет еще один трос и снимем
машину.
Собственно так и получилось. Не утром правда, а к обеду сняли машину.
Вид она конечно имела уже боевой, вся потёртая, грязная, и довольно
прилично помятая в самых неожиданных местах.
Вообщем за всю мою рыбацкую жисть такая рыбалка, чтоб ни разу снастей не
достать, была единственный раз.
Рыбу мы купили на обратном пути, на трассе.

-Да! Тунец, - мелкими глотками компота запивая сытный обед, начинал свой бесконечный рассказ механик, - Thunnus alalunga - это венец семейства скумбриевых! Ты когда-нибудь под водой в маске с трубкой попадал в стаю испуганных тунцов? На "ты" он обращался к своему подчиненному командиру машинной группы, безмолвно сидящему за столом напротив него, но говорилось это нарочито громко, и каждый присутствующий воспринимал это "ты" в свой адрес. - ...Плывешь себе, любуешься подводным пейзажем, кораллы да ракушки перебираешь. Вдруг...Ра-аз!! Было светло и сразу темень египетская минуты на две. Так плотно идут! Мимо тебя как будто несется товарный поезд сверху, снизу, с боков сплошным потоком обтекая твое бренное легко ранимое тело. Тебя подхватывает водоворот турбулентности, крутит и несет в ту же сторону. Главное не растеряться и не запаниковать. Здесь без сноровки и укакаться можно! Воздуха- то мало! ...А ты видел как этот красавец` движется в воде? Одноус плавно левой рукой поднимает над столом столовую ложку, изображая плывущего тунца, и безотрывно следя хитро прищуренными зелеными глазами за синусоидой ее движения, начинает с воодушевлением тыкать кончиком ножа, зажатым в правой руке в стальную тушку, и самозабвенно комментировать рыбьи достоинства: - Удлиненное веретеновидное тело, тонкий и сжатый с боков хвостовой стебель, два небольших киля между лопастями хвостового плавника. Позади спинного и анального плавников такие аккуратные рюшечки- плавнички. Чудо! Ни одного лишнего движения. Верх совершенства! Если существует реинкарнация, хотел бы я воплотиться в эту рыбинцу! Одноус роняет руки на подлокотники и откидывается на спинку кресла. - А глаза! ты заглядывал тунцу в глаза? Жуть! - взгляд пустой и хищный как у Джека - потрошителя. Мы обязательно должны устроить облаву на эту тварь. И не как-нибудь, а по-крупному. Не на одного, а на стаю. Коне-чно,- повернув голову в сторону командирского стола, как бы приглашая его к диалогу, тянет Одноус,- ловить тунца надо с воздушной разведкой. С крыла сразу можно определить размеры и курс косяка. В обнаруженный косяк направляешь парусное суденышко с прикормкой и закручиваешь стаю в карусель, в штопор, кидая жратву в циркуляции. Далее - на моторной посудине, типа БП-10, аккуратно и быстро заводишь сеть вкруг этого сбившегося табунка, и когда кольцо смыкается, снизу сеточку стягиваешь тросиком на лебедочку. Образуется что? Парабола! Кишащая жратвой опрокинутая парабола! А? Каково? Табунок наш! Наш! ...Но! Но, самолета у нас нет,- грустным, упавшим голосом резюмирует механик, закручивая на указательный палец свой левый ус,- Бот промысловый отсутствует. Сетей подавно нет. А что мы имеем: ненасытный желудок - раз, много гранат и много тола - это два. Есть баркас - два баркаса! И азарт! Много азарта! При этих словах зеленые глаза его вспыхивали, широко открывались и подкатывались к переносице, левый ус, a la` - Дали, начинал подниматься кверху, описывая в воздухе параболическую кривую. - Придем в точку, поохотимся от души! . Одноус - это была не фамилия, а прозвище, полученное Игорем Семеновичем Кашиным, в затяжных шахматных баталиях. Эта древнейшая индийская игра на интерес в часы отдохновения в тянущейся 4-ый месяц службе в Индийском океане, привела к тому, что механик проиграл замполиту корабля половину от своих пышных с подкрученными на горячий гвоздь кончиками усов. По условиям игры, сразу после партии, проигрыш необходимо было предъявить победителю, выложив на шахматную доску. Механик сходил к себе в каюту и, долго выбирая перед зеркалом, какую?- левую или правую, ножницами отсек правую усину. Попытка проиграть левую усину, что бы вернуть симметрию и убрать возникшее придурковатое выражение лица, успеха не имела. Зам начал поддаваться и все время проигрывал. И хотя механик был кровно заинтересован в своем проигрыше, но был слишком азартен, в пылу эндшпиля забывался и все время выигрывал. Потом был переход к Дохлаку к острову Нокра. Сбрить же вторую половину по условиям пари можно было только через проигрыш. Зам, ссылаясь на занятость, да и мстительно припоминая механику, полученный в свое время от него детский мат и свой проигранный и грубо выстриженный ножницами затылок, долго не играл в шахматы. И за механиком так и закрепилось - Одноус. К придурковатому выражению его лица все потихоньку привыкли и за спиной его уже никто не крутил палец у виска и не кривил губы вправо. Командир, завороженный рассказами Одноуса, во всем шел ему навстречу. И когда тот поворачивался в сторону командирского стола и предлагал очередной рыбный прожект, командир одобрительно кивал головой и многозначительно изрекал:- Соблазнительно, Игорь Семенович! Очень соблазнительно! После постановки на якорь в южной части кораллового залива о. Нокра, спустили на воду баркас и на следующее утро команда в составе замполита, механика, связиста и двух матросов на баркасе двинулось в открытое море. Первый улов тунца решили брать гранатами. Двигатель заглушили. Стали ждать. Первая замеченная стая этого быстроходного хищника прошла метрах в сорока. Добросить гранату было не реально. Но через минут 30, приличный косяк появился в метрах десяти по правому борту. Мех, стоя в плавках на носу баркаса, бросил две гранаты на опережение. Как только первая граната вошла в воду, стая, совершив маневр "все вдруг", исчезла. Двойной взрыв встряхнул баркас и вынес на поверхность муть, водоросли и мелкую рыбешку. Через минуту всплыл оглушенный групер. [Не путать с офицерской должностью]. Недолго понаблюдав, как морское течение сносит поднятый со дна ил, и, почесав затылок, Одноус многозначительно резюмировал: - Да, надо тактику менять! В кают-компании Одноус довел до сведения своего "группера" [не путать с групером или каменным окунем] новую стратегию охоты на тунца. Раскритиковав в мелкие осколки гранатный вариант, был предложен толовый! -...Тактика проста и эффективна, - ерзая задом в кресле и высоко вскидывая руки, горячится механик. - Заметив косяк тунца, баркас идет ему наперерез. Метров за двадцать глушится двигатель. По инерции баркас въезжает в центр стаи. Толовые шашки бросаются по четырем сторонам косяка. Две с носа баркаса швыряю я, две с кормы - замполит. Шашка легче гранаты, погружается медленно. Как раз то, что нам и нужно. Бах! Бах!- эту голосовую имитацию двойного взрыва Одноус усилил громким двойным хлопком в ладоши,- И сачком вылавливаем улов. ...Результат?! ...Уха! Много ухи - целый - КПЩ-400*! Жирной, наваристой, душистой! Командир одобрительно закивал из-за своего стола и изрек:- Очень соблазнительно, Игорь Семенович! Очень! На следующее утро баркас в том же составе, но вооруженный толовыми шашками, выдвинулся в район охоты. Утро было ветреное. Баркас рыскал носом на небольшой волне. Одноус во весь рост, в плавках и пилотке стоял на носу баркаса, высматривая добычу. Прошел час. Легли в дрейф. Одноус устал стоять, присел на леер и закурил, лихорадочно о чем-то размышляя. -Так!- решительно встав, обратился он к заму, - Чтобы, как говориться, сразу в яблочко, давай-ка Виктор Григорьевич, добавим к 200 граммам тола еще 200. Тогда наверняка, прямо до дна прошибет. Здесь глубины метров 15-17. Эта ж хитрюга, как всплеск от шашки учует, сразу вниз, к дну поближе. А мы тут как тут! С 400сотграммовым поцелуем! Одноус из сумки вытащил еще четыре тротиловых шашки и начал их спаривать, громко комментируя свои действия:- Берем скотч, и аккуратно, крепко пеленаем сладкую парочку. Зам давай твои спеленаю! Пилотка с его круглой белобрысой головы съехала. Увлеченный своим рацпредложением, Одноус высунув язык, с любовью удваивал боевую мощь зарядов. -Во! Теперь порядок! Полный твикс! И смотри! Смотри как во время!- встрепенулся Одноус, вглядываясь в даль,- косячек- то прямо в нашу сторону! Полный вперед! Зачихал двигатель баркаса, плавно увеличивая обороты до полных. Когда до косяка оставалось метров 20, двигатель заглушили. Баркас по инерции прошел еще метров10. Косяк не меняя направление, шел прямо на баркас. Одноус, перейдя на шепот, скомандовал:- Давай! Подожгли шнуры и разбросали шашки по предполагаемым сторонам косяка. Движение баркаса стало замедляться, и его волной начало валить влево как раз на то место, где ушла в воду последняя "сладкая парочка". Взрыв был такой силы, что баркас встал в воде оловянным солдатиком. Экипаж высыпался в воду вместе с баркасным скарбом. В волнах вперемежку плавали оглушенные тунцы и полуоглушенные люди. Баркас с трещиной в днище, погрузился в воду, но благодаря воздушной подушке в двойных дюралевых бортах остался на плаву. Собирать обильный улов никто не помышлял. Вся команда, облепив борта притопленного плавсредства, соображала, как добраться до берега. -Виктор Григорьевич!- в самое ухо заму закричал мех,- ты меня слышишь? Зам молча кивнул, ошалело, таращась на механика и широко открывая рот, пытаясь избавиться от звона в ушах, - Я за это несу полную ответственность,- снова припав к замовскому уху, кричал Одноус, сокрушенно ударяя себя мокрым кулаком в грудь,- И мне отвечать перед командиром! Поэтому поплыву я. До берега не более 10 кабельтов, волна и течение в спину. Доберусь. Зам закрыл рот и молча, утвердительно кивнул. Когда обессиленный заплывом, и босым бегом трусцой по жесткой и колючей почве атолла до причала напротив якорной стоянки БДК, Одноус предстал в одних плавках перед командиром, он на вопросы командира - Где баркас? Где люди? Где улов? - смог только два раза безвольно махнуть рукой в сторону открытого моря и тихо, односложно проблеять: - Амбе-ец, товарищ командир...Амбе-ец. Командир, чутким ухом уловив слабые нотки надежды в обертонах баритоном дрожащего одноусовского неологизма, слитого из двух слов конкретных и однозначных "амба" и "п...ец", понял, что еще не все потеряно, обеспокоено повернул голову в указанном направлении. И впервые Игорь Семенович увидел у своего безжизненно висящего уса побелевший и хрустнувший от напряжения командирский кулак, и услышал гневное:- Я не Джек - потрошитель! Но если кто-то пострадал, я вас ...не в ala-лунгу! А в бараний рог! ...товарищ капитан 3 ранга! ...без реинкарнации! Подорванный экипаж подобрали вторым баркасом, никто не был контужен, но испуг был нешуточным. Поврежденный баркас отбуксировали к кораблю и подняли на борт. Командир больше одобрительно не кивал в сторону Одноуса, когда тот в кают-компании заводил очередной долгоиграющий рассказ о ночной ловле сачками королевских пингвинов. За глаза Одноуса стали звать Полный Твикс. P.S.- КПЩ-400 -пищеварный котел на 400 литров

Был пристроен туда
помбуром по блату отцом, в «корочках» оформленных задним числом
отображена специальность «Помощник машиниста установки роторного бурения
2го разряда». Прилетел «в поле» когда сезон еще не начался, это был
октябрь, первые морозы, в прибрежной полосе сковавшие реку Ижму,
пессимистично описанную Солженицыным в «Архипелаге». Одним бортом со
мной прибыли на практику студенты-геофизики Ухтинского индустриального
института. В партии царил подготовительный период, и ИТР еще нежились в
отпусках. Студенты должны были практиковаться на сейсмостанции Прогресс
2м, ну а пока они паяли провода «косы» и по вечерам пели дурными
голосами в балке под гитару.
Моим наставником был, ныне уже почивший, бурильщик Александр Аркадьевич
Дурнев, незауряднейший специалист по алкоголизму и сейсморазведке. Ну а
меня понятно прозвали «помдур». Как-то в выходной, мы со студентами
собирали плавник по берегу на дрова, и увидели, что под полупрозрачным
льдом, стоят неподвижно рыбины, как позже выяснилось налимы. Рассказав
про наблюдение Аркадичу, ковырявшемуся в своих железках, мы начали
рассуждать на тему, как бы извлечь рыбу из подо льда. Делать лунку -
бесполезно, уплывет сразу, гарпунить тоже никак, лед сантиметров 7-8 не
пробить с первого удара, а со второго уплывет. Услышав про налимов, мой
шеф призадумался, потом приказал заправить «Дружбу», выдал каждому по
кувалде, и мы вшестером пошли к реке. Студенты отпускали едкие шуточки
насчет наших «снастей», я впрочем тоже иллюзий не питал особых. Над
омутом стояли красавцы-налимы, штук восемь, каждый размером с доброе
полено. Аркадьевич, проведя рекогносцировку, изрек: «Практиканты!
Сегодня вам предоставляется возможность проверить полученные знания».
Потом он под наши недоуменные взгляды снял штаны, и голой задницей не
делая резких движений сел прямо над рыбиной на лед. Посидев с минуту, он
встал, и приказал: «Делайте тоже самое, только покучнее, друг к другу, и
сидите пока я не приду», Подтаявший лед после ягодичного контакта был
прозрачен как воздух Домбая. На рыбине можно было разглядеть мельчайшие
детали. Только непререкаемый авторитет и личный пример Гуру не позволил
усомниться в необходимости садиться голой жопой на лед. Выбрали каждый
себе по налиму, и выпучив глаза и скукожив мошонки мы уселись. Тем
временем Аркадьевич ушел метров на сорок вниз по течению, начал пилить
майну в виде полосы длиной метров 10, и шириной с метр. Потом
повыкидывав из воды лед, пришел к нам. Не знаю как другие, а я к тому
времени уже сказал «прости-прощай» своей простате. Встали, одели портки
ждем что дальше будет.
Скептически оглядев результаты, Дурнев известил: «Теперь, по команде,
синхронно, бьем кувалдой по льду, строго в районе рыбьей головы».
Врезали! Лед пошел лучистыми трещинами, но никто не провалился. Опа!
«мой» налим, лениво перевернувшись кверху брюхом не спеша двинулся вниз
по течению, я за ним. В проруби мы выхватили четырех штук, один мимо
прошел подо льдом. Рыба была живая и прыгала. А уж мы то прыгали как!
Пряча в бороде улыбку за нами наблюдал Александр Аркадьевич.
- Теперь поняли, как можно применить сейсмические знания? »
- Поняли-поняли! Только зачем жопу-то морозить, можно и ладонями?
- А это чтоб налим замер от удивления!
Вся партия потом над нами ржала. А на следующий день мы изперфорировали весь лед в округе, аж ходить опасно стало.

....шел март
1974 года. Я был еще безлошадный, и зимние поездки на дальнюю рыбалку
начинались на площади Белорусского вокзала, где можно было подсесть в
какой-нибудь рыбацкий автобус с несколькими свободными сидячими местами.
Обычно ездили на Рену, Себлу, Сутку, Ламь, Суховетка и другие реки
Рыбинского моря. Площадь Белорусского вокзала была забита толпами
рыбаков, которые брали на абордаж каждый останавливающийся автобус,
пытаясь попасть в число счастливчиков- пассажиров. Мы с другом трезво
оценили наши возможности и поняли, что здесь нам, без риска сломать свои
ребра, - в автобус не пролезть. Решили уйти метров на 300 по примыкающей
к площади улочке, где народа было значительно меньше, и где автобус с
несколькими свободными местами мог спокойнее остановиться, без риска
лишится всех дверей. Сидим, ждем. Через некоторое время к нам
присоединились еще два рыбака, - главные действующие лица в этом
повествовании.

Первый - Бугай. Это прозвище напросилось само по себе, т. к. он был два
метра ростом, весом не менее 140кг, с огромным алюминиевым ящиком и
таким же огромным самодельным коловоротом, диаметром шнека не менее
180см. Второй - Плешивик. Это прозвище так же напросилось само по себе,
т. к. ростом он был метр с кепкой, с большой плешью на потылице, с
маленьким фанерным ящичком и старым разболтанным, допотопным
коловоротом.

Через час возле нас остановился Львовский автобус и его страшОй в
открывшуюся дверь сказал, что есть всего четыре места. Мы все вспорхнули
со своих ящиков и кинулись к двери. Будучи молодыми и шустрыми мы с
другом первыми влезли в автобус, но пройти дальше к самым задним и
свободным сидениям мешали наставленные в проходе ящики. Третьим влезал
бугай, держа на плече огромный ящик и таща за собой свою буровую
установку. Он стоял на первой ступеньке и держался за поручни, но дальше
пройти не мог, т. к. мы с другом загородили ему дорогу. Плешивик никак
не мог поднятья на первую ступеньку, к тому же со всех сторон уже бежали
другие страждущие рыбаки и он рисковал быть просто отпихнутым от
долгожданного автобуса. Видя такую опасность, он попытался просклизнуть
между ног бугая, но его, трахнутая молью ушанка, соскользнула с лысины и
упала на землю. Плешивик нагибается, чтобы поднять шапку, а в это время
Бугай, уставший висеть на поручнях, выгнул свою грудь и просто вдавил
нас с другом почти до конца автобуса. К несчастью лямка его огромного
ящика соскальзнула с плеча и он летит углом вниз прямо на лысину
нагнувшегося Плешивика. Удар был такой, что Плешивик даже не охнув
распластался на земле под дверью автобуса. Подбежавшие другие рыбаки
подняли лежащего Плешивика и усадили на его ящичек, а Бугай даже не
понял, что произошло. Народ попался душевный и уже никто больше не
претендовал на оставшееся свободное место в автобусе. Плешивика подняли
на руки и так же на руках внесли в автобус, доставив прямо на последнее
заднее сидение. Львовский автобус имеет последний задний ряд сидений
прямо над мотором, которые выше, чем все остальные посадочные места. Вот
в левом углу, у двери и уселся Плешивик. Из рассеченной головы сочилась
кровь и душевный народ тут же нашел кусок пластыря, которым крест на
крест заклеили образовавшееся отверстие, а сверху одели облезлую ушанку.

Наконец автобус тронулся в длинный путь. Чтобы скоротать время рыбаки
тут же сели играть в народную рыбацкую игру “Сика”. Образовалось
несколько команд, которые скучились в центре автобуса вокруг
импровизированных столов из ящиков. Мой друг и Бугай присоединились к
играющим, а я задремал в правой стороне задних сидений. Плешивик так же
тихо дремал, вцепившись одной рукой в вертикальный поручень, другую руку
он положил на горизонтальную часть от этого поручня и уперся лбом в
натянутой ушанке на положенную руку. Так как играющих было много, а
места в проходе очень мало, рыбаки убрали большую часть ящиков в самый
зад автобуса, так что ногу поставить там уже было некуда. Прошло более
часа и вдруг автобус резко подбросило на ухабе. Наверно водитель зевнул
приличную колдобину. Зад Львовского автобуса подбросило, как катапульту
и рука Плешивика соскользнула с горизонтального поручня. В туже секунду
шапка Плешивика слетела с его головы и он со всего маха приложился лбом
о голый поручень. Раздался глухой удар, Плешивика откинуло на спинку
сидения и он отключился. В автобусе все стихли и с испугом смотрели на
неподвижного попутчика. Душевный народ сразу вспомнил, что именно этому
рыбаку уже досталось по темени, а больше всех расчувствовался Бугай,
т.к. испытывал некоторую свою вину в первом эпизоде. Бросив карты он на
четвереньках добрался до Плешивика и стал приводить его в чувство.
Кто-то передал ему нашатырь на тряпке и Плешивик зашевелился. Увидев
огромную шишку на лбу Плешивика Бугай совсем растрогался и полез в свой
огромный ящик за наркозом. Налив целый стакан водки он вложил его в руку
Плешивика, в другую руку сунул здоровый, племенной, соленый огурец.
Плешивик молча и не морщась принял наркоз, так же залпом заглотил огурец
и откинулся на спинку, тупо глядя на окружающих. Автобус снова тронулся
в путь, и игра в карты продолжилась.

Бугай изредка поглядывал на Плешивика, сочувственно покачивая головой.
Наконец его видимо что-то осенило и он снова пополз по ящикам на
четвереньках в зад автобуса. Плешивика сильно развезло то ли от стакана,
то ли от огромного огурца и он еле сидел, пытаясь держаться прямо. Бугай
предложил ему лечь на задние сидения, благо они были свободны, т. к.
двое, - Бугай и мой друг ушли играть в карты. Чтобы ему было теплее,
Бугай накрыл его сверху своим огромным тулупом, так что Плешивика даже
не стало видно. Удовлетворенный оказанной заботой Бугай снова сел за
карты. Проехали еще несколько часов. Плешивик не вставал ни на
заправках, ни до ветру. Все даже забыли про него, но тут автобус снова
очень сильно подбросило. Водила резко тормознул, а сонный Плешивик,
взлетев до потолка с тихим писком полетел вперед и рухнул вниз прямо на
расставленный ящики. Снова наступила тишина. Плешивик лежал, накрытый
тулупом и не шевелился. Снова Бугай полез проверять его на живучесть.
Откинув тулуп, взорам открылась картина: Плешивик припечатался лицом о
самый высокий ящик Бугая. Его нос, посиневший от водки теперь стал
просто фиолетовым, а из разбитых ноздрей раздувались красные пузыри.
Бугай, чуть не в слезах разорвал свой старый и грязный носовой платок на
две части, смочил их водкой и запихнул чуть не до затылка Плешивику в
ноздри. Дальнейший путь до самой деревни все ехали в настороже, - как бы
снова не пришибло бедного попутчика.

Деревня оказалась небольшой, но вот дома удивляли своими размерами. Это
были двухэтажные, большие постройки, в которых жилое помещение занимало
половину верхнего этажа, вторую половину занимал сеновал, где сено
лежало на длинных поперечных жердях, а внизу под всем домом был скотный
двор с коровами, свиньями и курами. Первая и единственная комната с
печкой по средине была размером где-то 6 х 8м. Вот в такую хату и
вселился весь автобус. Хозяин с хозяйкой спали на печи, поэтому в нашем
распоряжении был весь пол, на который стелились соломенные матрасы для
спанья. В комнате стоял длиннющий стол, за которым на двух таких же
лавках уместились почти все рыбаки. Наскоро перекусив, все разбежались
по речке.

Было начало марта и клев уже начинал активизироваться. Все поймали по
разному, но без рыбы почти никто не остался, кроме Плешивика. С бодуна и
с заплывшими от ушибов глазами он вряд ли видел поклевки сторожка. К
вечеру все снова собрались в избе за столом на традиционный общак.
Каждый достал из своих закромов привезенную жратву и выпивку и ужин
начался. Широкая душа Бугая не давала ему покоя и он усадил Плешивика
рядом с собой не жалея ни своей водки ни племенных огурцов. Плешивик
попытался было достать свою единственную непочатую чекушку, но народ
дружно воспротивился и каждый норовил накапать в стопку Плешивика своей
водки и всунуть в рот квашенной капусты или соленый гриб. Печь была
натоплена качественно и вскоре все разделись почти до маек. Натолкав в
утробу Плешивика всякой всячины все постепенно забыли про него и шел
обычный шумный рыбацкий разговор. Переполненный желудок Плешивика никак
не хотел мириться с таким насилием и стад давать позывные. Через
некоторое время ему стало невтерпеж и он стал суетится до ветру. Хозяин
заботливо накинул ему на плечи его кожушок и вывел в сени, где был
“туалет”.

Устройство туалета блистало своей гениальной простотой. Просторные сени
на втором этаже закачивались поперек дома обрывом. Перед этим обрывом на
уровне колен была приколочена длинная отполированная штанами слега,
которая не давала какающему сесть на пол и позволяла свесить голую
задницу над пропастью нижнего этажа, где бродила скотина. На уровне
лопаток уже сидящего на слеге, была приколочена вторая слега, которая
удерживала спину какающего и не давала ему упасть вниз. Ширина этого
срального балкона была около метра, поэтому рыбацкий народ всю зиму срал
в одно и то же место. Морозы были не слабые, поэтому снизу выросла
огромная гора дерьма, смахивающая на Эйфелеву башню, которая не доходила
до второго этажа всего на полметра. Над сральным местом горела
единственная тусклая лампочка. Вот в такой туалет и привели Плешивика.
Проводив его, хозяин вернулся к недопитой стопке и разговор продолжился.

Наконец водка была вся выпита и народ затребовал чаю. Хозяин поставил на
стол двухведерный самовар на углях и вывел трубу от него в верхнюю
вытяжку на печи. И тут Бугай спохватился своего соседа по лавке. Хозяин
почти быстро вспомнил, что давеча отводил его до ветру и ваще ему давно
уже пора было просраться, да видать племенной огурец крепко застрял
поперек прохода. Он вышел в сени и через секунду вернулся недоумевая,
куда мог запропаститься Плешивик. Сени были пустые. Несколько рыбаков
вышли перепроверить ситуацию, но Плешивика нигде не было, и только
снизу, из скотника доносился чавкающий звук обитающей там скотины.
Кто-то догадался заглянуть вниз, за перила срального балкона и в свете
20 ватной лампочки все увидели Плешивика со спущенными штанами, который
с упорством альпиниста пытался взобраться на Эверест из дерьма. По всей
видимости, от передозировки он не удержался на двух точках опоры
уникального туалета и сложившись пополам соскользнул вниз на высокую
кучу дерьма. Хозяин решил, что выковыривать Плешивика из этой кучи не
царское дело и кликнул свою старуху. Хозяйка накинула свой тулуп и
спустилась вниз через наружный выход из избы. Внутренняя лестница со
второго этажа сеней в нижнее подворье не была предусмотрена. Через
минуту она вернулась и твердо заявила, что такого обосранного мудака она
ни в жисть не впустит в свой дом, и ваще с дыркой в голове надо сидеть
дома, а не лазить в скотнике по дерьму. Народ вступился за бедного
рыбачка и хозяйка отправилась по деревне искать истопленную баню, т. к.
Плешивик наотрез отказался спать в дерьме даже на сеновале. Благо баня
нашлась на другом конце небольшой деревни и все вздохнули с облегчением.
Пока стирали Плешивика народ сел пить чай, а хозяин начал таскать из
сеней соломенные матрасы для ночлега и расстилать их на полу.

Через час вместе с хозяйкой вернулся Плешивик в немыслимой одежке,
которую ему одолжили в банном месте. Хозяйка несла здоровенный тюк
наскоро выстиранной одежды страдальца. Плешивика усадили за стол и стали
так же усердно накачивать чаем. Вскоре народ стал клевать носом и
большинство устроилось спать. Все лучшие места оказались заняты и
осталось несколько мест под длинным столом. Так как стол на ночь
придвинули поближе к стене, а у самой стены стояли рядом две длинные
лавки, то лежащий народ был вынужден ложится ногами под стол, тем более
что от окон тянуло холодом. Головы лежащих намного выступали из под
стола, но оставшийся проход между рядами спящих был довольно большой и
не мешал ночным походам до ветру. Плешивик остался без своего кожушка,
который сох на двух веревках над печкой и Бугай заботливо уложил его
рядом с собой. Его огромный тулуп мог накрыть половину спящих. Плешивик
тихо лежал на матрасе, положив продырявленную голову на чей-то чужой
валенок и свесив разбухший фиолетовый нос. Народ затих и начался сначала
робкий, а затем более уверенный разноголосый храп. Хозяин со свой
старухой забрались на печь, но свет продолжал гореть, т. к. несколько
рыбаков еще курили в сенях.

Вдруг Бугай вскочил и выбежал в сени. Оказывается, в заботах о Плешивике
он забыл заправить свой большой китайский двухлитровый термос на
следующий день. Принеся термос и засыпав в него полпачки заварки, он
наполнил термос под пробку кипятком из огромного самовара. Некоторые,
страдающие бессонницей рыбаки, стали громко возмущаться, что свет слепит
в глаза и его давно пора выключить. Под шумок кто-то из рыбаков щелкнул
выключателем, а Бугай в потемках стал шарить по столу рукой в поисках
пробки от термоса. Нечаянно он задел локтем термос, который стоял почти
на краю стола, прямо над головой Плешивика и кипяток хлынул из широкого
горла на несчастного Плешивика. Раздался душераздирающий крик и многие
вскочили со своих мест. Кто-то догадался включить свет, и все увидели
носящегося по избе Плешивика, голова которого была похожа на красную
столовую свеклу. Разобравшись что к чему хозяйка понеслась к соседке за
гусиным жиром, который по ее словам очень шибко сильно помогает от
всяческих ожогов. Принеся плошку жира, она намазала им всю голову
Плешивика и сверху повязала ситцевым цветастым платком, чтобы жир не
скапывал на пол. Плешивик, похожий на свеклу в платке, тихо скулил сидя
на полу. Пробурчав, что сегодняшний день никак не кончится, хозяин снова
залез на печь и затащил туда свою старуху. Наконец народ уснул.

Утром все встали с чувством какой-то вины и с опаской поглядывали на
Плешивика, у которого на голове вздулось несколько волдырей. Рыбацкий
азарт оказался сильнее всех невзгод и Плешивик надев свою высохшую
одежду твердо заявил, что не останется сидеть в избе и тоже пойдет
рыбачить. Спорить с ним никто не стал и все разбрелись по реке. Второй
день оказался удачнее, особенно у Плешивика. Он наловил почти пол своего
ящичка некрупной плотвы и к 12:00 все снова собрались в избе,
укладываясь в обратную дорогу. Чтобы не пачкать избу весь народ
сгрудился в сенях, укладывая уловы в свои ящики и рюкзаки. Плешивик
потихоньку перекладывал рыбешку из ящичка в целлофановый пакетик. В этот
момент хозяин вынес из избы огромный двухведерный чугун мелкой вареной
картошки для свиней. В том углу, у стены, где расположился Плешивик,
стояло большое деревянное корыто, в которое и была вывалена горячая
картошка, чтобы остывала. Сени заполнил пар и тусклый свет лампы почти
не стал виден. Бугай, стоя спиной к Плешивику, тщетно пытался
рассоединить стык своего смерзшегося коловорота. Поняв, что в одиночку
ему не справится, он попросил помочь стоящего рядом крепкого рыбака.
Мужик взялся варежками за шнек, а Бугай, засунув изгиб колена коловорота
под мышку, принял удобную позу для выдергивания стыка.

Когда два бугая берутся за дело, - оно всегда спориться. Через несколько
сильных рывков коловорот рассоединился и Бугай по инерции отшатнулся
назад, угодив грибком коловорота аккурат в темя нагнувшегося над ящиком
Плешивика. Оглушенный Плешивик, даже не охнув, плюхнулся задом в корыто
с горячей картошкой. Все в страхе замерли. Плешивик сидел в корыте весь
в пару и не шевелился. Когда кипяток добрался наконец через его ватные
штаны до задницы, он издал уже знакомый всем вопль и выскочив из корыта
принялся носиться кругами по сеням, натыкаясь на рыбаков и тщетно
пытаясь скинуть дымившие паром штаны. На втором витке Бугай словил его
одной рукой, а второй сдернул штаны очень ловким, и как показалось
натренированным движением. Плешивик повис на его руке, издавая стонущие
звуки и прикрывая голый обожженный зад. При весей трагичности ситуации
народ дружно заржал. Такого финала рыбалки никто не ожидал. Выбежавший
на шум хозяин щедро пожертвовал ему свои старые штаны, в которых он
чистил скотник наверно последние 15 лет.

Водитель автобуса уже несколько раз сигналил, торопя рыбаков к отъезду,
и все снова засуетились вокруг своих пожитков. Чай пить было уже
некогда, - все поспешили в автобус и мы тронулись в обратный путь. Водка
была выпита еще накануне, вечером и все дружно проголосовали за
остановку у ближайшего магазина. Затарившись и закусив, мы снова
тронулся в путь. Плешивик сидел на своем месте в заднем углу, трезвый и
подавленный, с опаской поглядывая на своего невольного обидчика. Бугай,
сидящий рядом с ним, тщетно пытался влить в него хоть немного водки, но
бедолага был тверд и от очередного наркоза отказался. Тогда Бугай
вспомнил, что у него остался в термосе не выпитый чай и предложил его
Плешивику. Плешивик с радостью закивал фиолетовой головой, до сих пор
повязанной бабкиным платком и пропитанным гусиным жиром. Бугай достал
термос и налил полную крышку от термоса горячим и крепким чаем. Его
огромные и закорузлые руки смело держали алюминиевую кружку, полную чая.
Плешивик так же смело принял эту кружку двумя руками и почти тут же
выпустил ее из рук, т. к. удержать почти кипяток голыми руками он не
смог. Кружка упала ему прямо на ширинку подаренных тонких штанов,
приварив остатки былой мужской гордости. Третий раз мы услышали знакомый
вопль. Водитель спешно остановил автобус и открыл заднюю дверь. Плешивик
выпал из автобуса, на ходу спуская штаны, и сел голым задом на
придорожный сугроб, стараясь затолкать свои обваренные яйца внутрь
сугроба. Придя в себя, он медленно встал, натянул мокрые штаны и пошел к
передней двери автобуса. Водитель открыл дверь и Плешивик вошел
вовнутрь. Глядя испуганными глазами на заднее сидение он сказал: “Или
сразу пристрелите, или пересадите от этого Бугая, иначе я живым до дома
точно не доеду”. Спорить с таким аргументом было бы кощунственно и ему
уступили самое хорошее место.

До самой Москвы он сидел не шелохнувшись и не выходя на туалетных
остановках. На площади Белорусского вокзала он попросил рыбачков, чтобы
ему принесли его ящик и коловорот, которые лежали в ногах Бугая. От
одной мысли о встрече с ним у Плешивика начинали дрожать коленки. Так
они и расстались, даже не попрощавшись, хотя Бугай все время их
совместного существования очень искренне жалел и постоянно пытался
помочь несчастному рыбаку.

Это была судьба!..